Он забрал у меня контроль над энергией, и я могла бы остановиться, но было уже слишком поздно. Мы кормились от лебедей, сколько их ни было в стране. Столько энергии, столько жизни! Мы поглощали их, заставляя падать на ходу, сползать по стенкам, и никто из них не сопротивлялся. Даже не пытались. Армия жертв, армия еды; невероятный выход энергии.
Очнулся Ричард. Я почувствовала, как раскрылись его глаза, и он закашлялся, стараясь вытащить трубку из своего горла. Жан-Клод сумел оградить меня от него в достаточной мере, чтобы я не закашлялась вместе с ним. Я видела, как Ричард взбивает вокруг себя белые простыни, стараясь освободиться.
А затем ночь наполнилась лунным светом и шорохом крыльев, сильных крыльев, взбивающих воздушный океан. Ardeur ударил по ним, словно стрела, пущенная в сердце. Один удар - крылья и перья, еще один удар - и летящий к земле человек. Ardeur забирал его силу, выпивал ее из этого белого тела, темных волос, смеси удовольствия и ужаса от падения с высоты. Вокруг меня взметнулась сила Ричарда и прошла насквозь вихрем жара и электричества. Он потянулся к падавшему человеку и просто подумал - «Изменись». Он призывал его зверя, вызывал ту энергию, что покрывало его тело перьями, превращала рук в крылья - и вовремя, чтобы тот успел развернуться и пронестись мимо верхушек деревьев. Я почувствовала, как ветки задевают ноги, а крылья судорожно хлопают, стремясь набрать потерянную высоту. Но «судорожно» - это еще слабо сказано для этой мощной, невероятно плавной мускульной силы. Когда мы увидели глазами лебедя только ветер и простор, то покинули его, и какую-то долю секунды я видела лицо Ричарда, его покрытую заживающими шрамами грудь. Затем я вернулась на узкую кровать, к лежащему на мне Доновану. Его тело, с выгнутой спиной, прижимало меня к простыням, руки крепко держали за запястья - словно я осталась единственным материальным предметом во вселенной. Глаза его были закрыты, а с разорванный губы капала на мою кожу кровь, расцветая на ней кровавыми цветками.
- Донован, - выдохнула я его имя.
Он открыл глаза, полностью черные и совсем не человеческие. Откинув назад голову, он закричал. Звук был высоким и жалобным. От него мое сердце застыло и скакнуло куда-то в горло. Промелькнула мысль «Я его ранила», но тут его белое, совершенное тело вновь начало вбиваться в меня, словно мы только что и не закончили заниматься сексом. Но прежде он был осторожен и нежен. Теперь от нежности не осталось и следа. Он входил меня так сильно и быстро, как только мог. Я закричала, извиваясь под ним. Его руки оставляли на моих запястьях синяки, они держали меня очень крепко, а ритм все убыстрялся, его дыхание становилось хриплым, и вскоре на теле начали появляться перья, похожие на облачка белого света. На секунду он показался мне ангелом, а затем покрылся перьями весь. С каждым толчком он вскрикивал. Наконец, он вошел в меня последний раз, к этом времени я была вся в перьях, они забивались даже в нос. Тут руки его исчезли, и я смогла пошевелить своими. Но все, до чего я могла дотронуться, были белые перья и кости, слишком хрупкие, чтобы быть человеческими. Огромные крылья взбивали воздух вокруг меня, и я, наконец, смогла разглядеть длинную, грациозную шею, голову и клюв. Когда он поднимался, я оказалась центре урагана машущих крыльев и перьев. Пришлось прикрыть лицо руками, потому что лебедь может одним ударом сломать руку взрослого человека. Донован, наконец, поднялся, воспарив над кроватью, но потолок оказался слишком низким, и он свалился на пол.
Я осталась лежать на кровати, вся избитая и бездыханная, с бешено колотящимся в груди сердцем. На животе у меня лежало одно длинное, длиннее ладони, белое перо. Я с трудом приняла сидячее положение, и оно соскользнуло с живота между ног, прямо на лежавший там распакованный презерватив. Единственная деталь туалета, которую оставил на себе Донован.
Голос Жан-Клода прозвучал в моем сознании: «Je t'aime, ma petite, je t'aime».
- Я тоже тебя люблю, - прошептала я.
А затем наступил рассвет, и я почувствовала его смерть. Почувствовала, как мой чудесный любимый уходит от меня. Потом услышала звук упавшего на пол тела. Реквием осел на землю черной бесформенной кучей. Один из охранников успел поймать Лондона, и уложил его на пол немного аккуратнее. Вампиры умерли на светлое время суток - все. А нам за это время предстоит найти Арлекина и убить их. Не уверена, что Жан-Клод и остальные вампиры хотели именно этого, но до заката они выбыли из строя. Пришел день, настало время людям взять ситуацию в свои руки. Благодаря Жан-Клоду, я в этом городе далеко не последняя из людей. Благодаря скверному состоянию и характеру Ричарда, охранники скорее послушаются меня, чем его. Все отлично, разве что волки мне неподвластны. Волки принадлежат ему, но и здесь я не возражаю. Мне нужны профессионалы, а не талантливые любители. Мне нужен Эдуард и его группа поддержки. На данный момент я была бы рада любой поддержке, которую он посчитал бы способной справиться с поставленной задачей.
Боже, как я ошибалась. Поддержке Эдуарда я оказалась не рада. Одного из них мне сразу захотелось отправить домой к мамочке. Второму хотелось всадить пулю в голову, на худой конец в сердце. Он был человеком, так что это сработало бы.
Хорошо хоть, я была одета подходяще для драки. Голой я дерусь хуже. Тем более в присутствие Эдуарда, не говоря уже о его «подкреплении».
- Чем ты думал?! - вопила я на него. Да, драка проходила именно в таком ключе.
Лицо Эдуарда ничего не выражало, кроме пустоты и спокойствия. Примерно с таким лицом он убивал, когда не особенно был этому рад.
- Олаф весьма полезен в таких делах, Анита. Он обладает всеми необходимыми навыками: скрытое проникновение, любое оружие - только назови, рукопашный бой, к тому же со взрывчаткой он ладит лучше меня.
- А еще он - долбанный серийный убийца, чьи жертвы все без исключения миниатюрные брюнетки. - Я стукнула себя в грудь. - Тебе это описание никого не напоминает?
Эдуард выдохнул сквозь зубы; не будь он Эдуардом, я бы сказала, что вздохнул.
- Анита, он подходит для этой работенки, клянусь тебе в этом, но не я его выбрал, вернее, не совсем я.
Я перестала расхаживать по комнате и встала перед Эдуардом. Когда Мика передал мне сумку, набитую одеждой и оружием, я вытурила из палаты всех, кроме него самого. Мне всегда нравились мужчины, способные собрать необходимые мне вещи. Одевшись и сделав шаг в коридор, я заметила там Олафа с Питером и моментально вернулась назад, после чего вытурила Мику, пригласив взамен Эдуарда.
- Что значит - не совсем ты выбрал? Ты же только что говорил, что его умения как нельзя более кстати.
- Так и есть, но неужели ты решила, будто я способен притащить его к тебе за сотни миль, Анита? Просто ты нравишься Олафу, причем я никогда раньше не замечал у него такого отношения к другим женщинам. У него есть шлюхи и жертвы, но к тебе он чувствует нечто совершенно иное.