– Это действительно так?
Я поняла, что сказала слишком много, разоткровенничалась.
– Мерлин, я сегодня слишком устала для умственных игр. Когда она нам обоим сегодня закомпостировала мозги, один мой друг с самыми лучшими намерениями вложил мне в руку крест.
– О боже мой, – сказал он.
Я подняла левую руку, показывая новый шрам.
– Как же вы ее так быстро залечили? У нас раны от освященных предметов заживают медленно.
Я снова положила руку на руку Дамиана.
– Я не вампир, Мерлин, я некромант. Это всего лишь некоторый парапсихическй дар. Он не превращает меня в зло.
– А мы – зло? Уже просто потому, что мы – вампиры?
Слишком трудно было мне отвечать на этот вопрос, держа в каждой руке по вампиру.
– Я слишком устала, чтобы вести сейчас философские беседы. На залечивание раны ушло много энергии.
– Мы ощутили, как ты питала ее, – сказал Адонис.
Я снова постаралась не смотреть на него.
– Да, питала, но этого не хватило. Бедной девушке много энергии приходится тратить при общении с Дорогой Мамочкой.
– Это от любого много энергии заберет, – сказал Мерлин.
Тут я в первый раз подумала: может, он не из вежливости не пытался подчинить ничей разум после ухода матери, а потому что боится. Может, в нем тоже мало осталось сока – из него, как и из меня, выжали энергию.
– Она умеет питаться от других вампиров, просто касаясь их силы?
– А почему вы спрашиваете?
– Она почти всегда приходит ко мне после того, как какой-нибудь вампир применяет ко мне силу в серьезных масштабах. Она приходила после ментальных игр Белль Морт. Сегодня она пришла после тебя. Она питается от нас при этом?
– Иногда, – ответил он.
– Значит, она не лежит без питания во сне тысячи лет. Она как кошмар – питается твоей же энергией, твоей силой.
– Я так полагаю.
– А почему она вообще впала в сон?
– Почему ты думаешь, что мне это известно?
– Опять уходишь от ответа?
Он слегка улыбнулся:
– Быть может.
– Ты знаешь, почему она впала в сон?
– Да.
– Ты мне скажешь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что это не та история, которой мне хотелось бы делиться.
– Я ведь могу тебя заставить рассказать.
– Вы можете попытаться выяснить, достаточно ли вашей силы некроманта, чтобы приказать мне рассказывать.
Я широко улыбнулась:
– Ну, я не настолько амбициозна.
– Просыпается все больше и больше слуг матери. Почти весь Совет, подобно Белль Морт, считает, что это их растущие силы вызвали слуг из долгого сна.
– А кто из членов Совета в это не верит?
– Поскольку мне запрещен контакт с Советом, откуда мне знать?
– Оттуда же, откуда ты знаешь мысли Белль Морт.
Он снова улыбнулся той же улыбкой. Наверное, у него она значит «знаю, но не скажу».
– Вам необходимо снова насытиться, миз Блейк, и мне тоже. Наша добрая мать питалась от нас обоих.
– Она не добрая, и она никогда не была твоей матерью.
Он снова сделал тот же жест руками, который у него означал пожатие плеч.
– Для того, кто я сейчас, она была матерью.
С этим я не могла спорить, потому и пытаться не стала.
– Ты хотел знать, просыпается ли она. Просыпается. Ты говорил, что хочешь знать, так ли велика сила Жан-Клода, что ты мог бы назвать его своим мастером.
– Вы не верите, что я ищу себе мастера?
– Я верю, что единственный мастер, которого ты признавал, лежит сейчас где-то в Европе, вторгаясь в мои сны.
Он глубоко вздохнул. Вампирам дышать не надо, воздух им нужен только для речи, но я заметила, что почти все они вздыхают время от времени. Будто это привычка, которую даже несколько тысяч лет не могут устранить.
Рука Дамиана почти болезненно напряглась у меня на шее. А я была абсолютно спокойна, так в чем же дело? Я стала было оборачиваться к нему, но ощутила это – он мне дал ощутить. Я высасывала его энергию. Отбирала энергию, которую давала ему, чтобы он жил. А, черт.
В дверь постучали. Клодия посмотрела на меня.
– Проверь, кто там, – сказала я.
Она проверила – отличный телохранитель. Это пришел Натэниел, и она открыла ему дверь. Волосы у него по-прежнему были заплетены в косу, но рубашку и жилет он где-то уже потерял. Торс его блестел потом, и сверкал аметистами и бриллиантами ошейник на шее.
– Куда ты рубашку дел? – спросила я.
– А жарко было, – улыбнулся он во весь рот.
– Могу себе представить.
Он подошел ко мне, все так же улыбаясь, только в чуть прищуренных глазах читалась тревога. Чужой человек этого бы не заметил, но я уже не первый месяц тренировалась в чтении по его лицу.
Натэниел обошел стол по широкой дуге, подальше от рук Мерлина. Он стал больше личностью и меньше жертвой за то время, что жил у меня. Сейчас он подошел и положил мне на руку ладонь, подсунув под смокинг Ашера. Ощущение прикосновения их обоих будто воткнуло мне штепсельную вилку в позвоночник. Я вздрогнула, но под приливом энергии было ощущение, что она идет только в одну строну, ко мне. Черт. Нет, мне точно надо научиться лучше управлять этим перетеканием энергии.
– Вы совсем недавно оказались в центре триумвирата силы, – сказал Мерлин так, будто был в этом уверен и будто это ему было интересно.
– Да, мне еще надо учиться.
– Есть способы не дать нашей доброй матери питаться вашей энергией.
– Я вся внимание.
Он нахмурился, не поняв.
– Я хотела сказать, что с радостью это готова услышать.
Иногда я забываю, что через пропасть в несколько стран или столетий сленг не очень хорошо доходит.
– Освященный предмет, спрятанный не менее чем под двумя подушками, ее удержит.
– Звучит рискованно, – сказала я, поднимая руку со свежими шрамами.
От этого движения шевельнулся Дамиан – почти упал. Я ощутила, что Натэниел потянулся к нему, и знала, что он обнял вампира за талию.
– Даже вампиры могут так спать, если они веруют и не вызывают собственную силу.
Мне нужно было уже кормиться, но я не хотела допустить здесь ошибки. Слишком много у меня в постели было вампиров, чтобы рисковать вылезшим не вовремя освященным предметом.