Нечестивец рассмеялся:
– Элинор, не нужно лести, мы поможем, если это в наших силах. Пусть только Анита нам скажет по-простому, чего от нас хочет.
Он обратил ко мне смеющиеся глаза, и мрачные глаза Истины обратились следом за взглядом брата.
Я встретила их взгляды. Нечестивец смотрел так, будто все это – отличная шутка; как поняла я наконец, это была его версия непроницаемого лица. Истина выглядел спокойнее, лицо его было еще неподвижнее, но он уже был готов во мне разочароваться. То, что я не оправдываю его ожиданий, читалось на лице ясно.
– Вам нужен приказ Жан-Клода? – спросила Элинор.
Истина покачал головой. Нечестивец сказал:
– Нет.
– Нет, – сказал Жан-Клод.
– Нет, – повторил Нечестивец и позволил себе едва заметную довольную ухмылку.
– Кто ваш мастер? – спросила Элинор.
– Они, – ответил Истина, показывая сразу на меня и на Жан-Клода.
– Так почему же вас не устраивает приказ Жан-Клода? – спросила она.
– Не он зачаровал Реквиема, это она, – пояснил Истина.
– Вы не согласны с Лондоном, что в ее крови течет ardeur Жан-Клода?
Они оба покачали головой, и это движение было так синхронно, что видно стало, насколько они почти идентичны.
За обоих ответил Нечестивец:
– Воля Аниты и ее намерение – вот что нам нужно. – Он посмотрел прямо на меня. – Какова твоя воля, Анита?
– Освободить его от меня.
– Ты хочешь отменить клятву на крови и прогнать его обратно к Белль Морт? – спросил Нечестивец.
Реквием вцепился в мою руку:
– Пожалуйста, госпожа, только не это!
Я потрепала его по плечу:
– Нет, Реквием, ты не вернешься к Белль. Мы такого никогда не допустим.
Он почти сразу же успокоился, а ведь не должен был. Такой сильный панический страх не мог исчезнуть так быстро. Еще один признак, насколько глубоко он околдован.
– Осторожнее со словами, – предупредил Истина, – потому что они опасны.
Перед тем, как заговорить снова, я сначала подумала.
– Я хочу, чтобы у него был выбор. Не хочу, чтобы он настолько был лишен свободной воли.
– Почему? – удивился Нечестивец. – Почему для тебя так страшно, что ты его зачаровала?
Я посмотрела в лицо сидящего рядом Реквиема – он смотрел на меня с абсолютным обожанием. У меня в животе собрался ком. Сама мысль, что кто-то может быть так на кого-то завязан, была невыносима, а от того, что я случайно сделала такое с ним, меня начинало подташнивать.
– Я люблю Реквиема. Он отличный парень, тем более для вампира. И не хочу, чтобы он был вот такой – как раб какой-нибудь. На это просто смотреть жутко.
– Лучше бы он был мертв? – спросил Нечестивец.
– Нет, – быстро ответила я. – Нет.
– Тогда что ты хочешь от нас? – спросил Истина.
– Я вызвал твое неудовольствие? – спросил у меня Реквием.
Я схватила его за здоровое плечо:
– Я знаю, что ты где-то здесь, Реквием. Возвращайся к нам. Услышь меня, Реквием, слушай мой голос, и вырвись на свободу.
– Я не хочу на свободу, – ответил он просто.
Я отодвинулась, он попытался меня удержать. Так что пришлось буквально отбросить его руку шлепком. И вид у него был очень… обиженный.
– Анита, прошу тебя, чем я тебе не угодил? Я сделаю все. Что угодно, что ты попросишь, если только будешь питать от меня ardeur.
– Что угодно, – повторила я.
– Что угодно. Ты только скажи, и я сделаю.
– Освободись.
– Не понимаю, – сказал он голосом таким же озадаченным, как его лицо.
– Именно этого я и хочу, Реквием. Чтобы ты освободился от того, что я с тобой сделала. – И в тот же момент я поняла, что говорю правду – именно этого я и хочу. – Ты – мастер вампиров. Мог бы быть мастером города, будь у тебя чуть больше честолюбия. Ты можешь с этим справиться. – Я смотрела ему в лицо, пытаясь увидеть, понимает ли он мои слова. – Вернись к себе, или я не буду питать на тебе ardeur.
– Анита, я… я не…
– Ты сказал, что сделаешь что угодно, что я просила. Вот это и есть «что угодно», и это то, чего я прошу.
– Быть может, ты просишь то, что не в его силах, – сказал Нечестивец.
– Я ощутила его собственную версию ardeur'а – или какого-то дара от Белль, который не называется ardeur. Реквием силен. – Я глядела в его лицо и пыталась показать ему свою уверенность, полную уверенность, что он это может. – Я хочу, чтобы из этих глаз на меня смотрел Реквием, а не какой-то околдованный идиот. Будь сильным мужчиной, которым ты можешь быть. Вырвись из-под чар настолько, чтобы говорить со мной. Я никогда к тебе не притронусь, никогда больше, если ты не дашь согласия. – Он глядел так потрясенно, так загнанно, что я опустилась на колени и взяла в ладони его лицо. – Ты когда-то сказал, что свой талант считаешь способностью к изнасилованию, потому что он действует на тело, не трогая разума. Ты помнишь свои слова, Реквием?
Он нахмурился, но прошептал в конце концов:
– Да.
– Если я возьму тебя вот так, это тоже будет изнасилование, а я такого не делаю.
Я смотрела на борьбу чувств у него на лице.
– Анита… я не знаю, как разорвать эти мягкие цепи. Когда-то на это хватило силы у любви, но без нее – пусть я буду в твоих шелковых оковах. Свяжи меня, и пусть притянет меня к сладости твоего тела.
С этими словами он потянулся меня поцеловать, и мне пришлось отодвинуться. Я слезла с кровати, от него. Хотелось удрать, вопя от досады, блин.
– Если бы Реквиема зачаровал другой мастер, что бы ты сделала, ma petite?
Я подумала, морща брови.
– Попыталась бы разбить чары. Вызвала бы некромантию и попыталась бы их разбить.
– Exactement.
– Но ведь это сделала я. Свои-то чары разве я смогу разбить?
– А почему нет?
Я снова задумалась.
– Ну, потому что… ну…
– Не твоя некромантия зачаровала его, ma petite, а твоя сила, полученная через вампирские метки, через меня. Воспользуйся некромантией, чтобы освободить его, как использовала свою связь с волком, чтобы освободиться от Марми Нуар.
В этом был смысл, но…
– Я не знаю.
Он тихо заговорил прямо у меня в голове: