— Мне необходимо съездить на строительную площадку и выяснить, что происходит, — сказал Мэтью. И добавил: — У тебя есть срочные дела или, может быть, хочешь проехаться вместе со мной?

Николь уставилась на него, чувствуя, как краска заливает лицо.

— Все в порядке, тебе вовсе не обязательно ехать, — успокоил ее Мэтью. — Я просто подумал, что тебе приятно будет немного отдохнуть от сортировки досье и картотек многолетней давности.

Ее порядком удивило упоминание о сверхурочной работе, которой она занималась, чтобы привести в порядок документы и досье. Она и не подозревала, что ему известно, как много времени она на это потратила, и вот теперь его чуткость по отношению к ней заставила Николь вновь почувствовать к нему расположение. Ей вдруг вспомнилось, как в самом начале, когда он только приехал, она считала, что он враждебно к ней настроен. Сейчас ей подумалось, что такое впечатление было всего лишь результатом смертельного страха быть узнанной.

— Ну, если только вы уверены, что я не буду помехой, — нерешительно ответила она.

Мэтью рассматривал какие-то бумаги на своем столе, но тут внезапно поднял голову и резко повернулся, глядя на нее каким-то особенным, непривычным взглядом, от которого сердце ее глухо застучало в груди — так, что удары отдавались в голове.

— Мне кажется, вряд ли найдется мужчина, способный счесть тебя помехой, Николь, — серьезно проговорил он. — Если такие, и есть, меня едва ли можно отнести к их числу.

Будь на его месте кто-нибудь другой, подобное замечание показалось бы ей легкомысленно-игривым, но трудно было даже представить себе, что Мэтью может флиртовать с ней, а потому она ничего не ответила, лишь с трудом сглотнула и хрипло проговорила:

— Я только возьму плащ.

Сегодня он вновь приехал на работу на «лендровере», и Николь порадовалась тому, что юбка в складку позволила ей самостоятельно забраться на высокое сиденье, хотя было почему-то приятно, что Мэтью вежливо придерживал для нее дверцу.

Она, было, хотела закрыть дверцу, но он остановил ее, легко коснувшись руки, и наклонился, поправляя подол ее юбки, чтобы его не прищемило дверцей.

— Какие у тебя тонкие запястья и щиколотки, — проговорил он, с улыбкой глядя ей в глаза. — Встречаясь с женщинами такого деликатного сложения, мужчины сразу чувствуют себя мужественными защитниками или даже настоящими героями…

Рука Мэтта все еще легко прикасалась к ее руке, и жар его тела проник сквозь тонкую ткань ее жакета и блузки. Неожиданно ей с ужасающей ясностью припомнилось, как он прикасался к ней в тот вечер на банкете, вспомнилось, как его пальцы сжали ее запястье, и она внезапно поняла, насколько он силен, почувствовала себя слабой и беззащитной, как…

Не вполне понимая, что делает, Николь резко отшатнулась, и краска отлила от ее лица.

В ту же секунду он нахмурился и отпустил ее, потом закрыл дверцу и, обойдя машину, уселся на место водителя.

На строительную площадку они ехали в полном молчании, и Николь лихорадочно пыталась унять сотрясавшую ее дрожь.

Всего несколько мгновений назад, она напрочь забыла, о своем прошлом… забыла обо всем, кроме ощущения, переполнявшего ее, когда он на нее смотрел.

Ну почему она реагирует на его присутствие подобным образом? Она прекрасно понимала, что он весьма и весьма привлекательный мужчина — как духовно, так и физически, но ведь и до этого ей не раз доводилось встречать очень привлекательных мужчин, и никогда ни чувства ее, ни гормоны не вытворяли с ней ничего подобного.

Возможно, причина кроется гораздо глубже? Может быть, дело в том, что ее тело инстинктивно узнало его, вспомнив ту ночь? Может быть, ее подсознание, ее женское «я» уже знакомо с ним? Может быть, все это происходит потому, что… Нет, это невозможно. Если она не помнит то, чем они занимались вместе, ясное дело, в подсознании тоже ничего нет. Не говоря уже о том, чтобы эти подсознательные воспоминания вызывали такое волнение, которое она теперь постоянно испытывает рядом с ним.

Николь была в полном отчаянии: после всех восьми лет, когда она уверилась, что может полностью контролировать свои чувства, вдруг начала реагировать на присутствие мужчины столь откровенным образом, тем более на присутствие именно этого, а не какого-нибудь другого мужчины. Ведь это тот самый человек, которого она поклялась навсегда забыть и которого должна бы ненавидеть.

И все только из-за того, что он сделал ей комплимент, что несколько мгновений он смотрел на ее губы так, словно… Она с трудом сглотнула. Словно что? Словно представлял себе, что она почувствует, когда он поцелует ее… когда…

Перестань, перестань немедленно! — отчаянно приказывала она себе. Да что же это с ней происходит? Почему, почему ее собственные чувства так предают ее здравый смысл и самообладание?

«Лендровер» остановился, и Николь вздрогнула, с удивлением поняв, что они уже доехали до стройплощадки. Она собралась, было, открыть дверцу и выбраться наружу, но Мэтью остановил ее:

— На земле грязно. Ты можешь поскользнуться. Подожди минутку, я помогу тебе выйти.

Она затрепетала еще раньше, чем он открыл дверцу с ее стороны и протянул руки, обхватывая ее за талию, после чего поднял и легко перенес на небольшой клочок сухой земли.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Все в порядке?

Голос Мэтта прозвучал резко, почти недовольно. Утвердительно отвечая ему, Николь ощутила, как горячая волна румянца заливает лицо.

Он, вероятно, жалеет о том, что пригласил ее поехать с ним. Какую же глупость она совершила! Разве не твердила себе тысячи и тысячи раз, что, если он не узнал ее с самого начала, едва ли узнает вообще, если только она не поведет себя так, что заставит обратить на себя внимание? И вот, пожалуйста, держится, как полная идиотка, и неудивительно, что он уже спрашивает, все ли у нее в порядке.

Айэн Джексон увидел их издалека и зашагал к ним, с вызывающей надменностью глядя прямо на Мэтта. Взгляд, которым он обвел Николь, заставил ее сжаться в комочек, и она поспешно отвела глаза.

Она всегда очень смущалась, а иногда даже чувствовала себя виноватой неизвестно в чем, когда мужчины смотрели на нее с откровенным интересом, словно оценивая, тем более, невыносимо было оскорбительное и нескрываемое вожделение на лицах мужчин вроде этого Айэна Джексона. Каждый раз, когда он осматривал ее, ей становилось настолько не по себе, что хотелось повернуться и убежать прочь. Она ощущала смутную угрозу, исходившую от него, чувствовала себя особенно беззащитной и одновременно виноватой, словно сделала что-то недопустимое, отчего мужчины смотрят на нее таким образом… Так, наверное, жертва насильника полагает, что спровоцировала своего истязателя, хотя и сама недоумевает, как это могло произойти… Николь прекрасно сознавала, что причина ее страхов кроется в той ужасной ночи, которую она провела с Мэтью, и корни этого страха — в ее безответственном, развратном поведении в ту ночь.