— Ваш договор был устным, следовательно, лишенным всякой юридической силы, — заявила Мелани, стараясь говорить категорично. Она не опустится до того, чтобы отрицать грязный намек на ее взаимоотношения с Джоном Барроусом, умершим через несколько дней после своего восьмидесятилетнего юбилея. — До свидания, мистер Хьюитсон.
Из трубки, которую она уже собиралась опустить на рычаг, вдруг донесся полный яда голос:
— Что, думаешь, очень умная, да? Цену себе набиваешь? Так знай, малютка, это опасные игры. Очень опасные.
Она швырнула трубку на рычаг, не произнеся больше ни слова. Ее трясло, но больше от возмущения характеристикой, данной ей Хьюитсоном, нежели от угрозы, которая пока еще не дошла до ее сознания.
Через час, немного успокоившись, она позвонила адвокату и без обиняков поинтересовалась, известно ли ему что-нибудь о сделке между Джоном Барроусом и неким Дейвидом Хьюитсоном.
Когда адвокат заявил, что ничего об этом не знает, у нее от радости даже перехватило дыхание. Если бы он сказал, что такая договоренность существует, ей пришлось бы смириться и продать коттедж, ибо такова была воля завещателя.
— А почему вы спрашиваете? — поинтересовался адвокат.
Она коротко рассказала о звонке Дейвида Хьюитсона, не упомянув, однако, о его грязных намеках.
— Гмм. Мистер Хьюитсон возглавляет местную строительную фирму. Методы его работы не всегда безупречны, если ему требуется земля под застройку. Мы уже сталкивались со случаями, когда компания мистера Хьюитсона покупала землю с обязательством не разрушать стоящие на ней строения, но тут же разрушала их, освобождая землю. Насколько я знал мистера Барроуса, вряд ли он стал бы иметь дело с человеком вроде Дейвида Хьюитсона. Но если вы намерены продавать…
— Нет, нет, я не намерена, — заверила его Мелани. — Я скорее оставлю его себе.
— Не советовал бы вам торопиться с продажей, — оказал адвокат. — Если новая магистраль действительно пройдет здесь, цена на землю резко подскочит.
Именно поэтому Дейвид Хьюитсон так настаивает, я в этом ничуть не сомневаюсь.
Положив трубку, Мелани долго смотрела в сад, с грустью думая о том, что Дейвид Хьюитсон хочет принести разруху туда, где она мечтает увидеть зеленые лужайки и цветочные клумбы.
Как это ни удивительно, но она уже успела привязаться к дому. Словно они были родственными душами, одинаково нуждавшимися в любви и заботе. Она осмотрелась, представляя, как будут выглядеть грязно-кремовые стены гостиной после того, как она их перекрасит, приведет в порядок балки, сдерет мрачный линолеум и покроет пол одноцветным пушистым паласом, который тут и там будут оживлять яркие восточные коврики. Она реставрирует старенькую мебель, повесит новые занавески, а перед окном поставит очаровательный антикварный столик с большой вазой для цветов… цветов из ее собственного сада.
Мелани вздохнула. Мечты, мечты… Она приехала сюда не для того, чтобы сделать из коттеджа дом своей мечты, а просто для того, чтобы хоть как-то подготовить его для продажи.
Она принялась стирать пыль с окна, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей.
Не надо позволять себе мечтать, это глупо! Глупо мечтать о доме, о семье.
Еще глупее — мечтать о Люке Чалмерсе и… о двух очаровательных детишках, миниатюрных копиях Люка Чалмерса. Она вздрогнула.
За окном весенние лучи солнца высвечивали запущенный сад. Луиза была права: одной никогда не справиться с этими дикими зарослями. Придется-таки поискать кого-нибудь в деревне. Сколько это будет стоить?
Она всегда была бережлива, ведь рассчитывать приходилось только на себя.
Сбережения, которые удалось сделать за несколько лет работы, были ее единственной защитой. Не хотелось их растрачивать, но желание привести коттедж в порядок и показать всем в округе, что может любовь и забота, было сильнее.
Ей вдруг стало не по себе. А может, она просто хочет доказать миру, что такой же любви достойна она сама?
Мелани отогнала эти мысли. Хватит самоанализа, надо работать. Она стала подниматься по лестнице, но вдруг остановилась, содрогнувшись: сколько еще людей разделяют мнение Дейвида Хьюитсона?.. Сколько местных жителей, внешне столь доброжелательных, на самом деле думают так же?
Прекрати! — приказала она себе. Прекрати немедленно!
Поднявшись в спальню, Мелани осмотрела стену с двумя полосками обоев.
Что-то тут не так. Даже ей это видно. Но что? Наверно, нужен отвес, как предлагал Люк Чалмерс. Она чуть нахмурилась, стараясь вспомнить, что еще он сказал. Она начала клеить обои от угла, но стена оказалась кривая, и первый кусок лег косо Придется отдирать. Слава Богу, она додумалась купить несколько запасных рулонов.
Только она принялась за работу, как в дверь позвонили. Мелани замерла. А что, если Дейвид Хьюитсон все же приехал попытать счастья?
Ну что же, это его дело. Сейчас она его запросто выставит за дверь, сердито подумала она, спускаясь в холл.
Но, открыв дверь, увидела уже знакомое лицо, и сердце ее заколотилось.
— Здравствуйте, это опять я. Можно? — с улыбкой спросил он.
Люк! Это Люк! Сердце билось у нее в груди, как птица в клетке. Голова пошла кругом, но в то же время она почувствовала себя невероятно счастливой.
— Э-э-э… конечно… Вам опять телефон? — спросила она, с трудом переводя дыхание и отступая в холл.
— В общем, нет. У меня неожиданно выдалось свободное утро. Так что я решил помочь вам с обоями.
Мелани едва не раскрыла рот от удивления.
— Но это…
— Чисто по-соседски, — заверил он.
— Вы очень добры, но в этом нет никакой необходимости… — с сомнением произнесла она.
— Есть, есть, — возразил он с легкой насмешкой в голосе. — Вам явно не хватает опыта. Вы так наклеили обои, что, поспав здесь, человек проснется с головной болью, как от морской болезни. Вы всю жизнь прожили в городе, верно? — спросил он, направляясь к лестнице. — Не понимаю, как родственники отпустили вас одну в такую глушь?
Сердце ее бешено колотилось. Как обычно, ей было и стыдно и неприятно оттого, что вот опять надо объяснять, что у нее никого нет. Странное какое-то чувство вины… Словно отсутствие семьи делает ее хуже других.
Годы жизни в сиротском приюте не могли не оставить на ней отпечатка; и даже теперь она не преодолела в себе ощущение потери и боли.
— Честное слово, в этом нет никакой необходимости, — внезапно охрипшим голосом повторила она, словно и не слышала вопроса о семье.
Если он это и заметил, то не подал виду, а только бодро произнес:
— Верно, но у меня появляется возможность побыть с вами.
Прежде чем она успела возмутиться столь бесцеремонным заявлением, он задумчиво добавил: