— Пусти!
— Нет.
Мбо Ун Бхе крепко прижимал ее к себе.
— Пусти, не то я ударю!
— Бей, — вздохнул Мбо.
Кристеана разжала руки, и дубинки полетели на пол.
— Ужасно глупо, — с отвращением сказала она. — Теперь отпусти меня.
Южанин отрицательно помотал головой и обнял северянку еще крепче. Он держал ее и чувствовал, как из тела женщины постепенно уходит напряжение, как оно превращается из стальной пружины в живую плоть. Кристеана резко выдохнула, обмякла и прижалась к нему, обхватила руками.
— Кажется, я натворила непоправимое, — вздохнула она. — Эта история вывела меня из себя. Почему ты не сказал мне о перстне, Мбо?
— А почему ты не сказала мне?
Мужчина разжал объятия, но взял женщину за руку, увлек к кушетке, усадил и сел рядом, не выпуская ее руки. Пальцы их сплелись.
— Я не могла сказать, — сумрачно ответила дор Зеельмайн. — Это внутренние дела Севера.
— Так же и я, — проворчал Ун Бхе. — Но знаешь, это нельзя стерпеть — то, что дела Севера для тебя важнее меня!
— Ревнуешь? — прищурилась северянка. — А ведь у меня больше причин для ревности.
— Ну да! — возмутился южанин.
Кристеана вдруг засмеялась. Мбо посмотрел на нее недоуменно.
— Не могу поверить, что мы разломали одну лишь несчастную козетку, — сказала Крис. — Или что это было, пуфик? Мне всегда казалось, что если уж мы начнем выяснять отношения, то разнесем все вокруг.
— Это потому что мы поторопились, — серьезно сказал Мбо. — Стоило подождать часа три-четыре, и можно было пустить в ход магический арсенал…
— Магия, — упавшим голосом протянула Крис.
— Перстень, — мрачно припомнил Мбо.
— И еще надо придумать, что сказать им всем, — Кристеана махнула в сторону двери. — Насчет моего здесь появления…
— Это мелочи. Есть вещи похуже, — жестко сказал Мбо. — Если похитители вставят камень в перстень, а я думаю, что они это сделают, то на время действия магии архипелаг будет отрезан от мира. Значит, если ты и я хотим известить своих императоров о пропаже артефакта, надо отправлять гонцов немедленно.
— О… — Кристеана потерла лоб. — Да. Это нужно сделать. Но…
— Но я не стану, — отрезал Мбо. — Я уже говорил, что эта история воняет. Слишком мало сведений, слишком много недоговорок. Я разберусь сам, без помощи Юга. Только я хотел бы знать… ты со мной, любимая? Не на стороне Юга, о нет, этого я не прошу. Но если встанет выбор между мной и Севером, кому ты отдашь себя?
Северянка прерывисто вздохнула, почти всхлипнула.
— Я тоже не отправлю гонца, — сказала она. — Император узнает обо всем, но пусть это будет позже. Сейчас я с тобой. Эту историю мы распутаем вместе. И не спрашивай пока, что будет потом. Хорошо?
— Пусть так.
Мбо Ун Бхе нежно поцеловал ее пальцы.
— До праздника еще несколько часов, а ты все равно уже здесь… — в голосе его прорезались бархатистые мурлыкающие нотки. — Что скажешь, Крис?
— Скажу «да», любовь моя, — шепнула Кристеана, и губы их встретились.
* * *
Майзен шумно вздохнул, придирчиво осмотрел свой костюм и остался доволен. Красный сюртук с золотым кантом и такими же пуговицами, зеленые штаны, черная шляпа и расшитый золотой нитью шейный платок — скромно, однако в толпе он не останется незамеченным. Конечно, когда магия сплющит его тело, и на целые сутки он станет маленькой мышкой, это не будет иметь значения. Но пока что сударь Майзен оставался рослым представительным мужчиной, и он желал демонстрировать достоинства своего истинного облика, так-то! Пыхтя и сопя, он приступил к одеванию. Костюм довершили высокие сапоги, трость и перчатки.
Однажды Майзен неосторожно спросил у заезжего мага-северянина, куда девается одежда при превращении. Маг оказался горьким пьяницей и одновременно большим знатоком данного вопроса. Он засел в «Королевском зверинце» на добрых две недели, методично опустошал винный погреб заведения и честно пытался просветить хозяина, излагая ему в застольной беседе принципы, следствия, постулаты, леммы и гипотезы. Однако уже через неделю Майзен понял, что сопьется раньше, чем поймет, и плюнул на это дело. Куда-то девается, и ладно.
Одевшись, он вышел в зал. Дрейка там не было. Недовольно бурча, Майзен поднялся на второй этаж и постучал в комнату компаньона. За дверью что-то зашуршало, потом мягко рухнуло, и наконец Дрейк отозвался слабым голосом:
— Иди без меня, Майз. Я что-то неважно себя чувствую.
— Ты — что?! — возмутился Майзен. — Брехня! Час назад ты чувствовал себя прекрасно. Ты мне врешь. А ну-ка открой!
— Я не могу открыть, поскольку одеваюсь, — возразил Дрейк. — Я уже наполовину оделся, но тут мне стало дурно.
— Так бы и сказал, — презрительно сплюнул Майзен. — Ты снова боишься летать!
— Нет! — запротестовал Дрейк. — То есть… Ничего подобного! Ты иди сам, а я появлюсь потом. Попозже. Вот сейчас полежу, мне станет лучше, и я…
— Слушай, я тебе компаньон, а не сердобольная девица! — рявкнул Майзен. — Не надо мне уши полоскать. В прошлый раз было то же самое. Ты боишься!
— Нет…
— Ты дракон, который боится летать, — презрительно сказал Майзен. — Каждый раз я тебя уговариваю. Знаешь, что? Мне надоело. Можешь оставаться тут — хотя учти, что дом развалится, когда ты превратишься. Сам будешь его строить заново. И сам будешь платить неустойку королю!
Дверь медленно открылась. Дрейк стоял на пороге — вопреки его утверждению, он был полностью одет, даже в шляпе. Его костюм был выдержан в серых и коричневых тонах.
— Какую неустойку? — озабоченно спросил он.
— У нас договор на три полета, — сообщил Майзен. — На открытии праздника, на закрытии и еще один раз по выбору королевских распорядителей. Видимо, сегодня вечером. Фигуры драконьего пилотажа и все такое. Может, ты и предпочел об этом забыть, но я-то помню! И не собираюсь расплачиваться за твой отказ.
— Извини, — грустно сказал Дрейк. — Я действительно боюсь. Глупо отрицать.
— Но у тебя же всегда получается! — возмутился Майзен. — Это же твоя вторая природа — летать! Твоя магическая сущность. Почему мне не страшно, скажи? Ведь я не приспособлен для полета ни в истинном облике, ни тем более в проклятом виде!
— Потому что ты храбрая мышь, — печально сказал Дрейк. — А я трусливый дракон.
— Значит, ты не идешь? — подытожил Майзен.
— Нет, — вздохнул Дрейк. — Хотя… Скажи, а много мы запросили за полеты?
— Кабачок нам столько не приносит и за полгода, — отрезал Майзен. — За эти деньги мы сможем перекрыть крышу. Давно пора это сделать. Впрочем, если мы не выступим, заведение придется отдать казне в уплату неустойки. Король и так взимает с нас совершенно условную плату, мы не можем вовсе уж садиться ему на шею! Но если ты останешься здесь, дом развалится, и даже продавать нам будет нечего.