Доливан опять-таки недовольно глянул на говоривших.
Между тем граф продолжил:
– К сожалению, у нас нет тяжелых переносных пулеметов, а «Дар» не обеспечивает необходимую свободу маневра для солдат. Если бы Острогин передал нам схему крупнокалиберного пулемета…
– Да вы сговорились! Прекрасно знаете, что я дал клятву богам, при волхвах. Никто не должен выйти из Улья – это основное условие, под которое нам дали последнее имперское оружие Смерти! Мы и так до минимума сократили список посвященных. Пятьдесят пять человек! Из них сорок два знают, что идут на задание, шансов вернуться с которого нет, и не надо меня демонизировать. За каждого из посвященных мне пришлось бороться. Я и сам понимаю, что Острогин нужен нам живым. Но та ловушка, в которую мы попали, не дает иного выбора. Вообще, непонятно, зачем вам сдался этот виконт – беспринципный тип, себе на уме. Если честно, то я таких недолюбливаю. Да, от него есть польза, но и того оружия, которое он нам дал, вполне хватит. Ученые его оружие изучили, уверен, в скором времени выдадут результат не хуже.
– Это здесь при чем?! Парень идет на смерть и знает об этом, – тихо заметил Кедраж и добавил громче: – Никто ему ничего не говорил, сам до всего дошел. Не зря же написал завещание. Он погибнет – спасая наш мир! Хорошую благодарность за спасение мы ему приготовили.
– Как вариант, он может переместиться в… э-э, короче? за оборонный периметр!
– Как? Он либо перемещается из того места, откуда уходит в другой мир, либо на небольшое расстояние, на том же уровне. А в Улье это значит попасть в пласт земли, и тогда заживо замурованного ждет жуткий конец.
– Друзья, мы не можем изменить данного нами слова. Видят боги, я хотел бы этого, – прервал графа Схар. – Но мы не в силах. Сами понимаете, если только слухи об использовании запретного оружия просочатся, то это закончится гражданской войной. Мне надо напомнить, чем закончилась последняя гражданская война? Нет? Вот видите. А на разобщенные государства нападут наши недруги. Лично я такого будущего своей стране не хочу, и, если бы потребовалось, сам бы полез к измененным!
– Не надо, Схар, – остановил друга Доливан II. – Я тут подумал… и подумал не один! Если богам будет угодно, они спасут Острогина.
– А если нет? Мы и так посылаем уйму народа на верную смерть!
– А если нет – то нет! И не надо миндальничать, все «добровольцы» заслужили смертную казнь, и наше предложение для них – это всего-навсего амнистия для их имени и рода. А это уже немало! И довольно об этом. Да – некрасиво, да – нарушая все нормы. Но если стоит выбор – страна, планета или сотня людей… Каждый из нас пожертвует этой сотней. Так что, други мои, – никаких колебаний! Операция входит в завершающую стадию. А насчет богов… что же, пусть свершится то, чему суждено. Все помнят, что было сказано хранителем – только он!
– Мне было хорошо с тобой. – Азойла смотрела на меня с неподдельной грустью. – Но нам придется расстаться.
За окном светало, а мы обнявшись лежали в моей комнате.
– Ты все-таки уезжаешь?
– Да… Мне предстоит пройти единение с Лесом…
– Это не опасно? И обязательно?
Странно, вроде большой любви у нас не было, но не хочется прощаться с этой очаровательной эльфийкой. Не хочется – и все!
– Я врач, лекарка, мое призвание – лечить! Без единения я не стану той, кем должна.
– Должна ли?
Не понимаю, почему пытаюсь отговорить ее от поездки. Но ищу различные поводы и предлоги.
– Не могу, – просто отвечает Азойла. – Мой долг и ответственность перед людьми не позволяют это сделать. Но… – В глазах подруги зажглись шаловливые огоньки. – Через полтора года я вернусь, а там посмотрим!
– Долго-то как… – не сдавался я.
– Ничего не долго! Тебе еще год учиться, потом практика, вот и пролетят полтора года!
Понятно – не уговорить. Вот же, втемяшила себе в голову!
– А что это вообще за единение?
– Ритуал, поможет мне полнее чувствовать живую материю! И лес обнимет дочь свою, растает в дымке страх! – нараспев процитировала эльфийка. – Больше не спрашивай – это тайна!
– Конечно, всюду тайны. Типа – смешавший разное получит силу.
– Это откуда? – заинтересованно спросила Азойла.
– Да Пролж как-то сказал.
На секунду подруга задумалась и внезапно продекламировала:
Смешавший противоположности силу обретет,
Пройдя свой трудный путь дорогой звезд,
И в изумрудную долину
Он попадет, где равным богу станет
Смешавший Свет и Тьму,
Создателя обломок.
Азойла нараспев промолвила необычные стихи, закончив их с непонятной и грустной интонацией.
– Сама придумала? – Попытался сбить возникшую паузу. Хоть и не танка [35] , мороз пробежал по коже.
– Нет, это из поэмы о забытом боге. – И, поймав мой вопросительный взгляд, пояснила: – Это из того мира – догетейский период, мало что осталось с тех времен. Отрывок поэмы, найденный археологами, если кратко – один эльф искал возможность поговорить с богом. Проведя над собой какой-то ритуал, он стал равным богу. К сожалению, часть рукописи погибла. Я раньше всерьез интересовалась древней историей, а эти строки запомнились своей странностью.
– Зачем герою общаться с богом? Хотя валькирии и все такое…
– Какие валькирии? – сузила глаза Азойла и, словно наездница, запрыгнула на меня.
– Ну-у… это такие девушки с мечами, которые кормят божественных героев…
– Только кормят?
– Да, и частично измываются над ними.
– Каким это образом?
– А вот таким! – Прижав руками эльфийку к себе, впился поцелуем в ее уста.
Спустя полчаса, когда мы лежали, уставшие от внезапного чувственного порыва, в дверь постучали.
– Кто там? – не вставая, крикнул я.
– Это дежурный! – раздался голос одного из сокурсников. – Андрей, тебе через два часа выезжать, и ты просил разбудить.
– Спасибо! Встаю!
Я посмотрел на Азойлу:
– Говоришь, полтора года?
Попрощаться со мной вышел мой наставник.
– Андрей, слушай меня внимательно. Разговор конфиденциальный. – При этом он отошел от меня на полтора метра и активировал амулет тишины. Этот амулет – хорошая штука, никакими магическими прибамбасами невозможно подслушать разговор, ведущийся под его пологом. Жаль, не могу им воспользоваться.