– О Пестрая Мать! Он просто не может жить без приключений, – огорченно вздохнула Джасс. – Что за него хочет Могенсай?
– Боюсь, слишком много, – заверил ее Тсан. – Чересчур бастард похож на своего папашу.
Алистарец подметил верно. Характерную внешность сына владыки Фэйра перепутать сложно. Могенсай никогда дураком не был и рассчитывал получить изрядный куш. Но вот станет ли владыка Илланд платить выкуп за изгнанника?
Джасс осталось от досады лишь закусить губу до крови. Неприступный замок расположен на вершине скалы, как гнездо диких пчел. Конечно, назвать Сорочье Гнездо замком было бы немалым преувеличением. Так, внушительные руины некогда мощной крепости. Главарь самой многочисленной и жестокой шайки Маргарских гор Могенсай по прозвищу Клык отвоевал это убежище в кровавой войне с несколькими другими бандами, и попасть туда сложнее, чем в Белую башню Оллаверна.
– А кого мы знаем из ближайшего окружения Могенсая? – спросила Джасс.
– Кречета! Я знаю Кречета, – сказал Тсан. – Это его сводник.
– А я знаю Гаймала, младшего брата Могенсая, – отозвался Вирийт. – Он еще совсем молод и не слишком умен. Он часто бывает в «Цветочном доме» у девчонок.
– «Цветочный дом» – это бордель, – пояснил алистарец.
– Молодой, говоришь? – задумчиво протянула Джасс.
Орк встретил ее взгляд и поморщился, безошибочно угадывая направление мыслей бывшей хатамитки.
– Не делай этого. Девочки рассказывали о нем паршивые вещи. Давай придумаем что-нибудь получше.
– Не говори глупостей, Вир. Когда Могенсай поймет, что за Ярима ему выкупа не получить, он прикончит эльфа как пить дать. Штурмом Ар-наг-Уллу нам не взять, денег на выкуп у нас тоже не хватит, а значит…
– Я понял, ты решила очаровать Гаймала.
Вирийт посмотрел на бывшую хатамитку осуждающе.
– Может быть, лучше похитить Гаймала и обменять его на принца? – предложил Тсан, вызвав у Джасс только кривую усмешку.
– Ты плохо знаешь Могенсая, – пробурчал орк.
– Он скорее сварит суп из родного братца, чем откажется от тех денег, которые, по его мнению, должны предложить за эльфийского принца. Могенсай относится к золоту слишком трепетно, чтобы позволить родственным узам встать между собой и мешком золота. Не бойся, Вирийт, я не стану торговать телом, – усмехнулась женщина. – До этого, я думаю, дело не дойдет.
– Я соскучился… Где же ты, Джасс?
Капризные детские нотки в голосе могучего мужика, голыми руками рвущего якорную цепь, вовсе не подвигают на любовные подвиги, как может показаться. Особенно, когда он, развалившись медузой, лежит на не слишком чистых простынях, а в отражении зеркала отчетливо видна грязь между пальцами ног.
«Ярим! Сволочь! Скотина! Тварь остроухая! Я надеюсь, ты оценишь величие моего подвига? А если не оценишь, я сама тебя прикончу!»
– Погоди! – бросила она через плечо и игриво хихикнула. Надо же как-то скрыть нервную дрожь отвращения.
Ах, ну наконец-то этот узелок поддался. Теперь накидка распахнется в нужный момент. «Гай, ты готов? – мысленно спросила бывшая хатами и в отражении увидела, что вопрос уже неуместен. – Пестрая Мать, сколько же он платит за то, чтобы девица сделала ЭТО?» – напоследок ужаснулась она, прежде чем медленно развернуться к Гаймалу лицом и окинуть его долгим, как вдовья бессонная ночь, и бесстыжим, как надписи на стенках в портовом сортире, взглядом. Таким, какого устыдились бы самые прожженные даржанские шлюхи. Гаймал задышал чаще и подался вперед.
– Я иду к тебе, – пообещала Джасс, приближаясь к ложу.
Перед тем как вспрыгнуть на кровать, она плотнее запахнула накидку, а как только оказалась на ногах мужчины, сразу же ее распахнула. Кроме чулок, завязанных широкими шелковыми лентами над коленями, на ней ничего не было.
– Ух ты!
«А ты думал?» – злорадно оскалилась Джасс. И сделала вид, что хочет поцеловать разбойника в губы.
– Что ты делаешь?!
Невесомое малиновое облачко слетело с раскрытой ладони женщины прямо Гаймалу в глаза. Он обмяк, повалился на спину и сразу захрапел. А Джасс опрометью кинулась к окну, высунулась по пояс и долго блевала на растущие внизу кусты реньи.
«Чистоплюйка проклятая! Чтоб тебе! – кляла она себя последними словами. – Ведь знала же, что чары подействуют, и все равно струсила, когда представила, что придется с этим гадким вонючим зверем…»
Замечательное средство из арсенала бывших соратниц по Хатами предназначалось для случаев, когда требовалось соблазнить мужчину, но при этом избежать… гм… самого главного. Наведенные чары заставляли доблестного мужа думать, что он провел с прекрасной воительницей жаркую ночь любви, а на деле «герой» лишь видел роскошные и крайне непристойные сны. Вот каково оно – женское коварство. Неудивительно, что хатами держали чары в строжайшем секрете.
– Вир, я больше не могу… – заскулила Джасс, вываливаясь в коридор. – Он омерзительный!
Орк сидел на корточках и жевал хеннай.
– Я тебя предупреждал. Терпи теперь, – проворчал он. – Послезавтра Моги собирается закатить пирушку. Твое дело уговорить Гаймала взять тебя с собой. Сможешь?
– А есть выбор?
– Прикрой сиськи, – злобно прорычал Вирийт. – На месте Альса я бы тебе шею свернул за такие шутки.
«На твоем месте, дурак, Альс бы катался по полу со смеху», – мысленно хмыкнула Джасс. Эльф такие вещи называл по-степняцки – заставить кота есть перец. Если не можешь затолкать в глотку, то надо намазать под хвостом. Поедание острой приправы не только будет добровольным, но и сопровождаться громкой радостной песней.
Издалека резиденция Могенсая выглядела довольно сносно, но вблизи замок оказался много хуже, чем ожидала Джасс. Настоящее сорочье гнездо. Довольно грязное, но вполне пригодное для долгой осады, если какая власть осмелится навести в кои-то веки порядок в провинции и положить конец бесчинствам знаменитого разбойника.
За годы, пока здесь хозяйничали разбойники, к огромному донжону пристроили множество разнообразных помещений, и теперь Ар-наг-Улла вполне соответствовала своему названию – Сорочье Гнездо. Крыша донжона когда-то выгорела вместе с парой этажей, и теперь стропила торчали в разные стороны. Джасс даже приостановила свою лошадь, чтоб внимательно осмотреться. Лично ей зрелище внушало оптимизм. Сохранилась часть крепостной стены, но ров пришлось засыпать, потому что подъемный мост сгнил и рассыпался. Сбежать отсюда двум ловкачам проще простого. В воротах стояла сильно пьяная стража. Веселье, стало быть, уже началось.
Гаймал радостно оскалился, приветствуя соратников. Присутствие красивой женщины, ехавшей рядом, заставляло его выпячивать грудь и надуваться от гордости, как индюк. Джасс постаралась произвести впечатление на младшего братишку Могенсая. Бархатное платье с большим вырезом, открывающим потрясающие воображение виды. Жены Тсана полдня укладывали ей волосы, смазывая их блестящей липкой массой, а потом накручивая каждую прядь на горячую медную трубку, чтобы получились жесткие завитки. Эти манипуляции походили на пытку, и Джасс с ужасом думала о том, что большинство знатных женщин подвергаются такому испытанию каждую дюжину дней. Увешанная с ног до головы блестящими побрякушками и безоружная, Джасс чувствовала себя почти нагой. Только особые ножны, спрятанные между лопатками на спине, и узкий, гибкий клинок в них утешали ее в этом незавидном положении.