Пиршество затевалось в гигантском квадратном зале. Два могучих стола вдоль стен упирались торцами в широкий хозяйский помост, на котором стоял стол Могенсая. К немалому удивлению Джасс, разбойник, едва освоивший написание собственного имени, решил возродить в разрушенном замке традиции его бывших благородных хозяев. Он сидел во главе стола в резном кресле, изображая из себя нобиля. На натур слабых и нервных Могенсай производил неизгладимое впечатление. Ни одно из словесных описаний не давало полного представления о знаменитом разбойнике. Карие глаза навыкате, кривые острые зубы, толстые губы, голая грудь в орочьих татуировках терялись на фоне роскоши его убранства. В иссиня-черную гриву грязных волос было вплетено множество ленточек, украшенных драгоценностями. В ушах болтались буквально грозди бриллиантов, еще одну серьгу с черной жемчужиной Могенсай вставил в ноздрю. А колец и браслетов, надетых обычным способом, так и вовсе было не под силу сосчитать. Многочисленное войско Могенсая красочно и основательно напивалось, опустошая глиняные кувшины с местным ядреным самогоном. Две трети шайки являлись метисами всех существующих рас. Женщины, что жили с бандитами: шлюхи, добровольно присоединившиеся к дикой вольнице, бывшие пленницы и просто дуры из горских деревень, – не отставали в выпивке от кавалеров. Они бросали друг в друга костями, игриво визжали и благосклонно принимали всяческие знаки ухаживания вроде увесистых шлепков по заду. Веселье продолжалось. Столы ломились от простых, но обильных кушаний. Джасс прекрасно знала, что примерно в половине случаев такие попойки заканчиваются грандиозной поножовщиной. На что и уповала.
Могенсай мрачно жевал оленью ногу, мерно двигая челюстями, и поначалу не обратил внимания ни на брата, ни на его спутницу. По обе стороны от главаря развлекались его приближенные. Слева лысый жирный тип с сальной усмешкой облапил хохочущую от удовольствия деваху, пытаясь задрать ее юбку как можно выше. Это Кречет, решила Джасс, опираясь на описание Тсана. Рядом с Кречетом длинноволосый юнец мирно похрапывал в блюде с остатками жирной подливки. Справа от Могенсая громко спорили две лохматые личности в рваных кафтанах на голое тело. Еще немного, и их спор обещал перерасти в драку.
А еще дальше, в углу, сидел Яримраэн собственной персоной, как всегда скучающий, надменный и великолепный. Такой, каким только и может быть эльфийский принц, в чьих жилах течет кровь самой древней королевской династии в мире. Он медленно отхлебывал что-то из кубка, лениво и невозмутимо обозревая сборище своими ярко-синими, как сапфиры, глазами. Порой, когда Джасс пыталась себе вообразить отцовскую родню Ярима, всех его сводных братьев, дядьев, кузин и прочих с такими же пронзительными глазищами, у нее начинала кружиться голова. Густые, тонкие и жесткие, как у всех эльфов, волосы Ярима платиновой мягкой волной лежали на плечах, обтянутых черным муаром дублета.
– Пофли я тебя с братом пофнакомлю, Джасс, – прогнусавил Гаймал и потянул за собой Джасс.
Она молча выдернула руку, но пошла следом, представляя себе, каким сделаются лица Могенсая и Ярима. Она оказалась права. Главарь разбойников выкатил на нее свои буркала и громогласно взревел так, что проснулся даже бесчувственный юнец в тарелке:
– Дык то ж Джасс! Вот так дела! Джасс из Инисфара! Ну, удружил, брательничек. Поди не знал, с кем судьбина сведет. А?
Гаймал лишь хлопал глазами, переводя ошалелый взгляд с Джасс на брата и обратно. Взор его постепенно обретал мрачность, и неудивительно, он уже подозревал, что придется делиться женщиной со сладострастным братом. Но тут-то он ошибался. Могенсай, конечно, искренне любил постельные забавы, но он прекрасно помнил, что не так давно его нежданная гостья носила на лице черно-красную раскраску Сестер Хатами. На свете и так много женщин, чтобы тащить в постель хатамитку. А еще он не хотел связываться с Дрэгором Банном, ибо слухи ходили разные.
– А ты все небо коптишь, Моги? – ухмыльнулась в ответ Джасс. – Стал настоящим лордом, королем этого сброда. Поздравляю!
Могенсай деловито почесал за ухом и решил не обижаться. От бывшей хатамитки и подручной господина Банна он ожидал больших неприятностей.
– Чего тебе вдруг вздумалось зайти на огонек? – поинтересовался он.
– А присесть не предложишь? Твой братишка обещал мне царское угощение. Правильно, Гай? – ласково проворковала женщина, бросая на Гаймала кокетливый взгляд.
– Дык садись, гостюшка. Выпей с нами, закуси, чем боги послали, – пригласил Могенсай, одним движением плеча сбрасывая с лавки обоих лохматых разбойников, так и не закончивших свой ожесточенный спор.
Женщина грациозно присела на освободившееся место рядом с Гаймалом и позволила ему осторожно обнять себя за талию. Главарь сам налил ей вина, но, прежде чем выпить, Джасс обтерла платочком край кубка. Прикасаться губами к краю с прилипшими недопережеванными кусочками было, откровенно говоря, противно. Разбойники подивились ее выходке, но никто не разобиделся. Таких тонкостей этикета они не понимали. Потом они выпили еще, и, когда ревнивое внимание Гаймала ослабело, Джасс осторожно скосила глаза на эльфа. Ярим изумленно изогнул бровь, ничем иным не выказав своего удивления. Тогда Джасс протянула руку к шее Гаймала и, как бы лаская, быстро сделала несколько знаков пальцами. На орочьем языке жестов это означало: «В полночь жду в спальне». Ярим обязан был догадаться, что речь идет о комнате Гаймала.
Джасс распахнула окно не ради наслаждения пейзажами, действительно прекрасными и величественными, а чтобы на какое-то время избавиться от стойкого запаха перегара. Гаймал дрых без задних ног, заливисто храпя и пуская обильные слюни. Покупка ингредиентов для хатамитских чар и подготовка заняли бы слишком много времени. А резать горло любвеобильному парню она не стала, ограничившись надежным усыплением. Джасс совершенно не хотела, чтобы Могенсай гонялся за ней по всему Маргару, одержимый жаждой мести. Немного снотворного зелья в смеси с самогоном сделали свое дело, и теперь Гаймал мог мирно почивать до самого утра.
«Однако где же Ярим?» Джасс нетерпеливо выбила дробь пальцами на подоконнике. По стене, на которую выходило окно спальни, шел узкий карниз шириной чуть больше мужской ладони, а сама стена обрывалась в глубокое ущелье Уллары, которая грозно гремела на его дне. Без острой необходимости Джасс старалась вниз не смотреть.
Ярим шагнул на подоконник, легкий и грациозный, как дикий кот, словно его путь пролегал по садовой дорожке, а не по узкому карнизу над пропастью.
– Чем я заслужил счастье видеть тебя? – тихонько мурлыкнул эльф, бесшумно спрыгивая на пол.
– Я решила не дожидаться, когда Могенсай сбросит тебя в пропасть, и пришла прикончить тебя сама, – в тон ему сказала Джасс.
Эльф порывисто шагнул навстречу. Его объятия были легки, словно накинутый на плечи шелковый платок, и длились ровно одно мгновение. Радость захлестнула их души теплой волной.
– Когда мы виделись в последний раз, ты твердо обещала забыть меня навсегда, – отстранившись, сказал эльф.
– Еще успеется, – заверила Джасс, беззвучно смеясь. – Тебя разве не интересует, зачем я все бросила и явилась в этот вертеп?