— Ксан, — недовольно позвала я его и покачала головой, намекая, что еще немного, и иголку с ниткой возьмет он.
Мое рыжее сокровище в ответ на это лишь спокойно посмотрело на меня, постаравшись придать морде максимально невинное выражение, что при его облике было абсолютно непосильным делом.
Еще с утра мы договорились, что, как только я закончу с заготовкой запланированного на сегодня количества товара, следопыт с демоном уйдут в город, чтобы закупить необходимые для дальнейшего путешествия припасы, да и попросту не мешать моему общению с богиней. Аксандру такой вариант не слишком нравился, но возражать он отчего-то не стал.
Помимо прочего, еще вчера я поговорила с Тиэном насчет забавного напитка с поэтичным названием «савина». Как выяснилось, готовился он из смеси обжаренных зерен и подвяленных стеблей одноименного растения. И никаких побочных эффектов, вроде тех, что испытала на себе я, доставлять он не должен. По утверждению следопыта, савину принято давать даже маленьким детям. Она способствует улучшению кровообращения, спокойному сну и, по слухам, общему оздоровлению. Упросив мужчин купить немного заварки для опытов, а также в последний раз обговорив то, что понадобится для путешествия, я со спокойной совестью начала готовиться к обряду призыва.
Для начала аккуратно расстелила желтую ткань, спасенную от осквернения внезапным обмороком, на полу, постаравшись придать ей форму круга. В каждый угол комнаты поставила по свече. Затем разместила в центре ткани самую приглянувшуюся из драконьих монеток. И храбро выпила из простой глиняной пиалы пару глотков пугающей на вид жидкости. Смесь зелья призыва, вина и нескольких капель моей крови обожгла язык, заставив на секунду испугаться, что не смогу сказать нужные слова, но боль мгновенно прошла.
Резко выдохнув и ненадолго замерев в попытке успокоиться, я начала:
— Своей памятью, своей кровью, своей жизнью взываю к тебе, о Фрейя! — На секунду умолкнув, я проследила, как крошечная огненная искорка, возникшая в центре круга, очерченного тканью, подожгла жидкость в чаше, а затем продолжила: — Дочь твоя ищет совета и помощи. Приди, пока горят свечи, пока кипит кровь, пока звучит дыхание.
По мере декламации окружающая обстановка менялась, превращая комнату в истинный храм. Потолок поднялся и обзавелся росписью, изображающей Фрейю в самые различные эпизоды ее жизни. По углам, там, где стояли свечи, появились высокие, чуть мерцающие колонны, в то время как основное освещение исходило от невысокого алтаря, в который превратился матерчатый круг. И от фигуры, что формировалась в центре алтаря.
Невысокая, совсем еще юная девушка, с волосами цвета золота и глазами будто грозовое небо, улыбалась мне так, словно встретила старую добрую подругу. Эта улыбка заставила мое сердце петь от восторга, вопреки всем доводам разума.
— Богиня, — я неторопливо опустилась на колени, выказывая уважение.
В этот раз, несмотря на присутствие могущественнейшего существа, действиями я управляла сама. То ли возник какой-то иммунитет к перехвату управления чужим сознанием, то ли нэко считала, что я и сама делаю все правильно. Как бы то ни было, вполне самостоятельно став на колени и склонив голову, я дожидалась реакции Фрейи.
— Эйлинарра, девочка моя, наконец-то ты воззвала, — меня коснулись мягкие, горячие ладони. — Встань, малышка.
Я послушалась, неожиданно заробев и не зная, что ответить.
— Ну как ты тут? Освоилась в новой ситуации? Непросто тебе здесь, но я уверена, что ты справишься со всем.
Неожиданно я осознала, что моя тайная надежда, последняя возможность быстро вернуться домой рассыпается, расползается в мелкие клочья. И вместо вопроса вырвалось утверждение:
— Вы знали. Вы с самого начала знали, что Арагорн собирается сделать из меня вашу подопечную.
— Конечно знала. — На невыносимо прекрасном лице богини отобразилось удивление, сменившееся вскоре пониманием. — Он не захотел дать тебе право выбора?
— Право выбора? — Я горько усмехнулась, усаживаясь прямо на пол, у подножия алтаря. — Богиня, видимо, говорит о другом Арагорне.
— Ты не права, Эйлинарра. Или тебе, быть может, будет приятнее, если я стану называть тебя Катя? — Дождавшись утвердительного кивка, она продолжила: — Да, он не захотел выполнить мою просьбу, он перенес тебя в другое тело и в другой мир, не спросив твоей воли и, быть может, вопреки ей, но… Нам всем порой приходится совершать поступки, противоречащие нашим желаниям и принципам.
— Зачем вы защищаете его? — Я с усилием заставила хвост прижаться к ноге, чтобы не выдавать чувства слишком уж ярко. — Тем более что теперь я должна предать Арагорна. Или это не истинное ваше желание передал мне Кайр?
Я ожидала любого ответа: от того, что дроу нагло соврал, до того, что это хитрый шпионский план внедрения меня в стан врага. Я ожидала чего угодно, но Фрейя сумела меня удивить. Она растерянно всхлипнула и резко отвернулась, впрочем, не успев помешать мне увидеть две слезинки, сверкнувшие на ее щеках.
— Все верно, — спустя несколько мгновений сказала она, и в чудесном голосе послышалась горькая нотка. — Я ведь говорю, что нам всем приходится совершать поступки, противоречащие даже тому, что составляет основу внутреннего закона. И сегодня я прошу… Я молю тебя…
Она на мгновение замолкла, пытаясь подобрать слова, и я позволила себе закончить фразу:
— Кинуть Арагорна? — Я говорила преувеличенно циничным тоном, пытаясь таким странным образом осушить ее слезы. — Уверяю, это действие не относится к тем, ради которых мне пришлось бы переступать через себя. Я бы с радостью это сделала и без просьбы моей богини. Однако мне очень не хочется быть пешкой в непонятной игре высших существ. И мне хочется знать, ради чего ты, о Фрейя, решила переступить через собственные принципы.
Плечи богини, до того напряженные так, будто на них возлежала вся тяжесть мира, немного расслабились.
— Ты права, девочка. — Она подошла к самому краю алтаря и уселась, аккуратно укрыв ноги длинной юбкой. — Ты должна узнать все. Вот только рассказ будет долгим.
Я оглянулась на чашу с пламенем, проверяя уровень оставшейся жидкости, и кивнула, показывая готовность слушать. А Фрейя начала:
— Родилась я в мире, далеком от Мотлейхейма. Жизнь моя была счастлива: меня любили и люди, и другие боги. Все вершилось по слову и желанию моему, и ничто не омрачало будущее. До тех пор, пока не случилось предсказанное. В наш мир пришла великая беда. В земной мифологии она получила название Рагнарёк. Гибель богов.
Богиня вздрогнула от ужаса, произнеся это слово, и продолжила лишь спустя несколько секунд:
— Мне удалось бежать. Ценой… Цена этого оказалась слишком велика. Пятеро богов пожертвовали своими силами, а может быть, и жизнями ради того, чтобы открыть проход из гибнущего мира для меня и дюжины моих валькирий. Так я появилась в чужом мире — практически без сил, без верующих. Слабая и беспомощная, я должна была вскоре погибнуть, даже несмотря на то, что боги Мотлейхейма оказались достаточно равнодушными, чтобы не уничтожать меня. Мне повезло: вскоре Гесуто обратился со своей просьбой к богам, и я нашла способ эту просьбу удовлетворить. Я вложила души своих погибших валькирий в тела, созданные им, и наделила их единственной магией, которую могла дать в своем ослабленном состоянии. Так у меня появились первые верующие в новом мире. Ты, наверное, не знаешь, но сила бога очень зависит от того, сколько разумных ему молятся и насколько искренне они это делают. Нэко было немного, зато искренность их веры сторицей окупала небольшое количество. Моя сила росла достаточно быстро, и теперь я не слабее любого из богов Мотлейхейма.