– Ну, и конечно, рядом с ним Проспер – эталон добродетели, – прервала я Ашока, не в силах сдержать горечь и даже некоторую обиду за Калеба. – С его классическим английским образованием. Настоящий святой, никак не меньше. Ну, что ж, в таком случае разреши мне немного просветить тебя относительно моего сияющего чистотой свояка.
Ашок выслушал со своим обычным несколько отстраненным и самоуглубленным видом мои теории относительно связи между Сами, Проспером, Сунилой и Анменном. Казалось, его по-настоящему заинтересовали только посещения мною отеля «Рама» и мои соображения относительно того, как рисунки Сами могут быть связаны с этим местом. О Гуле и Сканде я ему ничего не сказала.
– Этот материал у тебя представлен в приемлемом виде? – спросил Ашок, и когда я кивнула, посоветовал: – В таком случае тебе следует передать его властям. Хотя, конечно, рисунки ничего не доказывают. Свободный полет творческой фантазии, знаешь ли.
– Вот как, Аш? И ты не думаешь, что я заслужила хоть какое-то объяснение?
– В том случае, если власти сочтут необходимым проинформировать меня о выводах, полученных в ходе анализа собранных тобою материалов, я не премину поделиться с тобой этой информацией.
Мы напоминали совершенно незнакомых людей, обсуждающих проблемы древней истории.
– И кто же такие эти власти, Аш? Как они поступят с моими материалами?
– Так, как полагается поступать в подобных случаях. Сделают все, что в их силах.
– А что, если убийства нескольких трансвеститов окажутся делом совсем незначительным по сравнению с подпорченной репутацией и карьерой какого-нибудь важного политика, любящего трахать евнухов?
– Здесь на карту могут быть поставлены значительно более серьезные вещи, чем чьи-то сексуальные предпочтения, Розалинда.
– Это меня не впечатляет, Ашок.
Я встала.
– Подожди.
Ашок отодвинул кипу книг, лежавших на столе, и сел напротив меня, жестом пригласив меня тоже сесть, так, словно я пришла к нему устраиваться на работу и он собирается провести со мной собеседование.
– Что тебе известно о движении «Шив Сена»? – спросил он.
– Только самые общие вещи.
– В таком случае тебе известно достаточно для того, чтобы понять, что это – довольно сложная политическая проблема. Движение «Шив Сена» было основано Бэлом Теккереем, махараштрийским карикатуристом, с целью исправить несправедливости, на протяжении столетий причиняемые коренным жителям этой земли. По крайней мере так он заявлял. Тем не менее для многих бомбейцев призыв «Махараштра для махараштрийцев!» попахивал фашизмом. Особенно отрицательно к движению были настроены переселенцы из Южной Индии, джайны, парсы, и без того чувствующие себя в Бомбее аутсайдерами. С приходом к власти движения начались откровенные преследования этих народностей. Бедняки, как ты понимаешь, всегда не доверяют политикам. В 1966 году, в год официального основания движения, в нем состояло всего восемнадцать членов. Но затем «Шив Сена» провозгласило лозунг защиты всех махараштрийцев от преследований – и в особенности бедняков и неимущих – и подкрепило этот лозунг тем, что выбило у правительства концессию на проведение канализации в самых мрачных бомбейских трущобах. Поэтому постепенно движение заполучило достаточно прочную поддержку среди бесчисленного населения чаулов, трущоб, неисчислимого множества скваттеров и мелких ларечников. По мере того как «Шив Сена» приобретало все большее политическое влияние, расширялась и его этническая база: из узко махараштрийского оно превращалось практически в общенациональное, общеиндийское явление. Даже Индира Ганди какое-то время поддерживала их. По крайней мере, пока ее отец занимал пост премьер-министра.
– И почему же это она поддерживала сепаратистское движение?
– Думаю, для того, чтобы продемонстрировать сочувствие к беднякам. Я же говорил тебе несколько дней назад: чаулы – громадные источники электората для политиков любой ориентации.
– Значит, ей тоже хотелось зачерпнуть из этого источника?
Он покачал головой – ему явно не понравилась моя непочтительность к авторитетам.
– Давай немножко внимательнее приглядимся к главным героям нашей истории. Отец Майи был известным парсийским интеллектуалом, написавшим множество сатирических статей, в которых высмеивал Бэла Теккерея и его журнал «Мармик». У этого журнала в 60-е годы тираж был сорок тысяч. Первое еженедельное издание, печатавшееся полностью на языке маратхи, и политический рупор Теккерея. Сама Майя также не особенно поддерживала движение «Шив Сена», а выйдя замуж за Проспера, она, с точки зрения движения, стала женой чужака и оказалась в рядах аутсайдеров в Махараштре. Проспер же – выходец из богатого парсийского семейства из Лахора. Правда, много лет назад они переехали в Англию. Мать вернулась сюда с Проспером в конце пятидесятых годов после смерти мужа, отца Проспера.
– По крайней мере отец Проспера дал ему свое имя. В отличие от папаши Калеба, смывшегося к своей женушке в Англию.
– Ты ошибаешься. Отец Мистри, некий мистер Фолкленд Уильямс, был инженером и чертежником в ходе работ по осушению прибрежной полосы Бомбея. В Англию он вернулся совсем по другой причине. Он страдал довольно распространенным сердечным заболеванием, от которого впоследствии и скончался.
Калеб, сын инженера...
– А откуда у тебя все эти сведения о биографии Калеба, Ашок? Или у тебя есть свой особый интерес к Калебу?
Ашок отпер деревянный ящик в шкафчике и достал оттуда нечто, напоминающее список покупок, к которому был прикреплен листок с переводом на английский: список имен жертвователей и размер пожертвований в пользу движения «Шив Сена» на протяжении многих лет. Одно имя мне сразу же бросилось в глаза – Калеб Мистри.
– В течение очень многих лет Мистри регулярно вносил пожертвования в пользу «Шив Сена», – пояснил Ашок. – За последние шесть лет, когда популярность движения пошла на спад и его начали вытеснять другие партии, Мистри резко увеличил размеры своей помощи, внося чуть ли не всю прибыль с поставленных им фильмов на счет «Шив Сена». А ведь у него нет других источников дохода.
– Ну и что из того? Он поддерживает партию той народности, к которой принадлежала его мать, и зарабатывает больше денег, чем сообщает в налоговой декларации. Это же обычная теневая экономика. В киноиндустрии вращаются в основном наличные деньги, и она полна людей, знающих, как скрыть дополнительные доходы: недвижимость, золотые прииски, производство пива. Но какое отношение все это имеет к убийствам хиджр?
– В движении «Шив Сена» масса экстремистов разного толка, как и в любом другом политическом движении...
– И ты хочешь сказать, что Калеб принадлежит к их числу?
– Ты все пытаешься упрощать, Розалинда. А ведь далеко не все в этом мире укладывается в четкие схемы светлого и темного. Благодаря победам движения «Шив Сена» на выборах на протяжении последних нескольких лет эти экстремисты ухватились за возможность развернуть активную агитацию среди местного мусульманского населения и тех людей, которые считаются коренными махараштрийцами. – Рот Ашока скривился в неком подобии улыбки человека, пытающегося скрыть обиду и презрение. – А во время индо-пакистанских «игр» ситуация еще больше осложнилась. Партнер же Мистри, мистер Эйкрс...