– У тебя нет никаких доказательств связи между ними. Ашок положил на стол между нами пожелтевший листок бумаги.
– Из архивов бомбейской полиции. 1967 год, – объяснил он.
В документе говорилось об аресте, суде и приговоре за незаконную торговлю золотыми «бисквитами» Калеба Мистри и его подельника Роберто Эйкрса.
– Эйкрсу удалось уговорить одного чиновника отпустить его. И он на много лет исчез из поля зрения полиции. Он является – или являлся, если твои подозрения относительно трупа в отеле «Рама» верны, – типичным гангстером, сутенером и шантажистом.
– Он никогда и не производил на меня впечатления кандидата в рыцари.
Калеб и Эйкрс. Мне стало трудно говорить из-за шока от этого открытия.
– Кроме того, Эйкрс принадлежал к числу наиболее крайних сторонников «Шив Сена». Конечно, не из-за каких-то политических убеждений. Его убеждения позволяли потуже набить карман.
– В таком случае из него мог бы выйти великолепный политик. Но я чего-то явно не понимаю. Я полагала, что Эйкрс был американцем. Какое отношение он мог иметь к «Шив Сена»?
– Его мать родом из Гоа. Но тут дело даже не в самом Эйкрсе, а в его партнерах по бизнесу, которые и вели эту агитацию. Его услугами в определенных случаях также пользовались некоторые господа в... в партии, близкой к Центру, скажем так.
– Играть за обе стороны, но против Центра.
– И в этой игре мистер Эйкрс был большим профессионалом. Теперь вспомни, что Бомбей – город кино. И основную часть кинозвезд у нас составляют актеры-мусульмане из Северной Индии и актрисы-индуски из Южной. А теперь посмотри на студию Проспера. Калеб Мистри – чистый индус, все мужчины, женщины и дети – махараштрийцы, поддерживающие «Шив Сена», вплоть до самого последнего и ничтожного мальчишки на побегушках.
– Ты хочешь сказать, что связи Калеба с «Шив Сена» могли иметь какое-то отношение к гибели Майи? – спросила я. – А другие убийства, Сами и Сунилы, они что, тоже политические?
– Можно сказать так: кому-то было выгодно, чтобы они производили впечатление политических. Мистер Эйкрс держал эту карту про запас в качестве возможного клина, который можно было бы загнать между двумя противостоящими друг другу партиями. И ты, надеюсь, можешь теперь представить себе, какой вред способна нанести в подобной ситуации молодая женщина, плохо представляющая себе политическую подоплеку событий? И вред, естественно, ненамеренный.
Он рассказал мне интересную историю. Еще одну интересную историю.
– А как же торговля недвижимостью и подделками, о которых я упоминала? – спросила я.
– О! Так много всего! Я же сказал тебе, в каком месте все пути пересекаются.
Я задумалась над тем, каковы же его собственные мотивы, зачем он рассказывал мне все это.
– А скажи мне, пожалуйста, Аш, какую сторону в этом сражении поддерживаешь ты? Ты доверяешь нынешнему правительству?
– Если тебе все хочется обязательно упростить, то я могу сказать, что всегда стою на стороне порядка. А без правительства, как тебе, надеюсь, ясно, здесь была бы полная анархия. – Он изучающе всматривался в меня, пытаясь оценить, какую часть известного ему может мне открыть. – Тебе хочется чудесного разрешения всех проблем, Розалинда, но таких решений в жизни не бывает. Индия – страна, в которой нет недостатка в ложных чудесах. Редактор «Индиан Скептик» насчитал около полутора тысяч таковых. Моя мечта – увидеть хотя бы одно настоящее чудо прежде, чем пробьет мой последний час. А до этого момента нам всем придется довольствоваться законом и порядком и мириться с ними.
– Оттенки серого.
Он нахмурился.
– Эти слова Шома Кумар когда-то сказала о Проспере. Тем не менее, Аш, я совсем не уверена, что в твоем мире так уж много порядка, по крайней мере не больше, чем в погоде. Иногда муссон приходит, и крестьяне собирают богатый урожай риса. А иногда нет, и тогда крестьяне умирают с голоду. И ты ничего не можешь с этим поделать.
– Каждый за себя. В этом твое кредо? – спросил он.
– И за близких ему по духу людей, которых он может вытащить на свой маленький плот. Мой плот в данный момент совсем крошечный. Я его собираю по бревнышку. И потому отнюдь не уверена, что смогу уместить на нем такую солидную компанию, как правительство.
Я встала и прошлась по комнате, осторожно пробираясь среди высоких стопок книг. Рядом с окном располагалась великолепная подборка сочинений, посвященных Малабарскому побережью.
– Мне их оставил твой отец, – сказал Ашок.
Он проследовал за мной по комнате, потянулся, чтобы достать книгу с полки, и как будто случайно, походя, провел пальцами по моему плечу. Я почувствовала его прикосновение сквозь тонкую ткань майки и не поняла, случайно оно или намеренно.
– Я держу эти книги рядом со своими любимыми сборниками древних легенд.
Повернув голову, я взглянула прямо в темные глаза Ашока.
– Теперь факты кажутся мне значительно более захватывающими, чем сказки, – произнесла я. – А у тебя есть книги отца о змеях? Среди них была одна совершенно потрясающая о парне, которому удалось заснять плюющуюся кобру. Хитрость заключалась в том, чтобы подойти к ней на достаточно близкое расстояние, чтобы заставить ее плюнуть тебе в глаза, но при этом не слишком близко, чтобы она не могла укусить. Если ты окажешься слишком далеко, она просто уползет. Прежде чем плюнуть ядом, змея должна увидеть, что ты смотришь ей прямо в глаза. Но этот парень не мог позволить змее укусить его, так как змеи столь часто кусали его раньше, что у него выработалась невосприимчивость к антивенину. Еще один укус, и он был бы мертв, его бы уже ничто не спасло. И поэтому в качестве приманки он воспользовался собственной женой. Жена постоянно носила очки, и яд не смог бы ослепить ее.
– Боюсь, я не совсем понимаю, куда ты клонишь.
Конечно, где тебе понять, черт тебя подери!
– В том случае, если Эйкрс действительно мертв, а фотографии находятся в руках неизвестных нам людей, сделать уже ничего практически невозможно, Розалинда, если только, конечно, ты не согласишься передать имеющиеся у тебя материалы властям.
Он вновь величественно восседал за своим столом и походил на судью.
– Неужели я говорила, что им удалось заполучить все фотографии, Аш? Уверена, что ты неправильно меня понял. – Я сразу же заметила, как напряглось его лицо. Значит, попала в точку. – Нет, кое-что они упустили. Есть еще одно маленькое, но надежное доказательство.
– И кто же заснят на этой фотографии?
– Некто, как ты их там назвал? Некто, близкий к Центру.
На сем я могла бы и удалиться, без всяких формальностей. Но Ашок был приверженцем индуизма, религии, дающей возможность помногу раз переделывать уже сделанное. У самой двери он положил руки мне на плечи и повернул меня лицом к себе.
– Хорошенько все обдумай, Розалинда. Мне кажется, что на самом деле ты гораздо больше предана Индии, чем думаешь. И помни, что происходит в Индии в случае, если запал зажигают под такими вещами, как религия и политика.