С каждым годом улыбка Калеба на фотографиях становилась все менее и менее беззаботной.
И все же никакого отпрыска у семейства Шарма отыскать мне не удалось. Я попробовала порыться среди газетных объявлений о рождении детей в знаменитых семьях, исходя из того, что любой ребенок, родившийся в столь известном семействе, конечно, вызвал бы к себе повышенное внимание прессы. Но и здесь меня ждала неудача.
Тридцать минут я потратила на чтение заметки о серьезном спаде в индийской киноиндустрии в 1986 – 1987 гг. за год до гибели Майи. Благодаря «Путеводителю по индийской периодике», опубликованному Службой информации «Гургаон», я смогла познакомиться с письмом Проспера, которое он написал в Корпорацию по развитию киноискусства в январе 1987 года с жалобой на то, что Корпорация отказала ему в финансировании тогдашнего съемочного проекта. Год перед смертью Майи оказался для него весьма неблагоприятным.
Чтобы найти деньги на фильм, даже режиссеры масштаба Проспера вынуждены были ходить с протянутой рукой. Чтобы получить заем на съемки фильма, им приходилось обращаться к крупным финансистам: строительным магнатам, торговцам алмазами, к любому, у кого в те тяжелые времена были деньги. Проценты при этом назначались чудовищные: вплоть до шестидесяти годовых, если репутация и известность режиссера, подписывавшего контракт, позволяла идти на такой риск. Но это было только начало. После приходилось искать другой источник денег, чтобы расплатиться с первым кредитором. И так далее почти до бесконечности.
Я уже собиралась закрыть двадцать третий том за январь – март 1987 г. и отправиться обедать, когда мой взгляд упал на страницу: «ЭКОНОМИКА, Индийское кино» – «ЮСТИЦИЯ, Уголовная». Мое внимание привлекло знакомое имя – А. Тагор. Не очень внимательно пробежав глазами список в поисках того, что написал этот Тагор, я обнаружила, что он упоминался здесь как автор шестистраничной статьи «Психологические методы ведения следствия от эпохи Великих Моголов до современности», опубликованной в августовском номере какого-то издания, называвшегося «ЦБР Бюлл». Вполне вероятно, что это и есть Аш, ведь он же историк по образованию. Правда, это не совсем его период, но он мог переместиться на несколько тысячелетий. Я сверилась с оглавлением и индексом. Там я отыскала полный список всех цитируемых изданий, а в нем полное наименование того, что я прочла как «ЦБР Бюлл» – «Бюллетень Центрального Бюро Расследований», Нью-Дели.
Я начала копаться в более старых, а затем и в совсем недавних изданиях путеводителя. В номере, вышедшем через шесть месяцев после гибели Раджива Ганди, я во второй раз наткнулась на нечто интересное. Под заголовком «ПРЕСТУПЛЕНИЯ, политические» упоминался довольно пространный очерк в «Бюллетене индийской полиции» с названием «Политические убийства и обеспечение безопасности Особо Важных Персон. Почему мы терпим неудачи?». Автор – А. Тагор. Затем тремя месяцами позже в «Бюллетене научных исследований МВД Индии» статья того же автора «Стандарт ведения уголовного следствия, нововведения и инновации».
Возможно, существуют и другие Тагоры с таким же инициалом, подумала я. Но когда я добралась до номера «Индийского журнала криминологических исследований» за октябрь – декабрь 1987 г., вышедшего в свет шесть месяцев спустя после смерти Майи, я поняла окончательно, что старинные здания и прочие древности были далеко не единственной страстью Ашока. Статья показалась бы скучной и сухой любому, профессионально не связанному с криминалистикой. Но только не мне. Она называлась «Воздействие погружения тела в воду на возможность обнаружения ряда антигенов в засохших пятнах крови. Лекция, прочитанная в Отделе научных исследований при управлении полиции, Министерство внутренних дел, в Бомбее профессором Ашоком Тагором, докт. фил. (Оксфорд)».
Трансмутация крови и воды в вещественные доказательства. Потоки крови из воды. Несчастная Майя, лежащая с разбитым лицом в луже после муссонного ливня. И я, с головой в песке.
Наибольшее количество публикаций под именем А. Тагор содержалось в «Бюллетене ЦБР». Я отыскала книгу под названием «Дилемма полиции» Р. Сингха, в которой имелась некоторая информация о Центральном бюро расследований. По словам мистера Сингха, ЦБР было создано в 1963 г. для сбора сведений по ряду важных уголовных дел и для расследования случаев коррупции. Бюро обладало общенациональной юрисдикцией и располагало обширными международными связями:
«При том, что Отдел исследований и анализа (более известный под аббревиатурой ОИА) часто критиковался как весьма политизированная организация, одно время рассматривавшаяся как личная тайная полиция г-жи Ганди, политическая небезупречность ЦБР постоянно подчеркивалась в тех случаях, когда ЦБР начинало угрожать безопасности важных политических персон, занимавших высокие посты в центральном правительстве».
В каком-то смысле, делал вывод мистер Сингх, ЦБР может рассматриваться как индийский аналог ФБР со всеми достоинствами и недостатками этой организации. Те самые люди, к которым большие правительственные начальники обращаются в случае, если кому-то из их приближенных угрожает громкий и грязный скандал на почве секса. И Ашок делал вид, что ему почти ничего не известно о характере ведения следствия в индийской полиции!
Я закрыла книгу и протерла глаза. Теперь я знаю, кто ты такой, Ашок! Ты долбаный стукач! И статьи в полицейском бюллетене – прекрасное доказательство этому. Я почувствовала, как за мной захлопнулась еще одна дверь в прошлое.
Даже если Ашок сохранил ту свою прежнюю хваленую порядочность, он все равно защищает интересы правительства, и прежде, чем я получу реальную информацию о клиентах Сами, я не позволю правительственным ищейкам ходить за мной по пятам.
Я позвонила Ашоку с платного телефона, расположенного неподалеку от библиотеки, собираясь сообщить ему, что не смогу прийти к обеду, но его слуга сказал, что Ашок уже выехал за мной.
Банни прислала фотографии Майи, подтвердившие мои предположения: что-то или кто-то «отметил» Майю перед тем, как она упала точно так же, как шесть лет спустя кто-то оставил подобные же отметины и на теле хиджры по имени Сами.
– Свежий труп? – услышала я голос Сатиша Айзекса по телефону.
– Не совсем свежий, – ответила я. – Как вам кажется, смогли бы вы по фотографиям из полицейского архива установить, нанесены ли раны на обоих трупах – на теле хиджры и на теле женщины – одинаковым оружием. Или хотя бы высказать предположение?
– В предположениях нет никакой нужды, – сказал он. – Если на том трупе, который запечатлен на ваших фотографиях, те же раны, что и на моем, это почти наверняка означает, что они нанесены двойным скальпелем на вращающейся ручке.
– Откуда такая уверенность?
Мой вопрос вызвал возмущение.
– Я воспроизвел раны на теле этого хиджры до мельчайших подробностей. И здесь у нас мы тоже используем подобные скальпели, поэтому у меня не возникло никаких затруднений с копированием увечий.
– А для чего вы используете такие скальпели?