Чарлз все это рассказывал со смехом, будто не было горьких минут. В его речи звучал легкий западный выговор. История совершенно ее захватила.
– А почему ты ушел из группы? – спросила Дебора, глядя на него во все глаза. – Ведь вы же добились популярности.
– Я устал от песен-однодневок, – улыбнулся Чарлз. – И написал первый рассказ о взлете рок-группы. Потом всерьез занялся прозой. Так что… – Он внимательно посмотрел на девушку. – А сейчас расскажи-ка лучше о себе.
– Я… – Дебби смущено подняла взгляд на Чарли. Ее глаза невольно потемнели, когда она поняла, что и в самом деле хочет излить ему душу.
Поклонники постоянно пытались вытянуть из нее историю о том, как она стала манекенщицей, но девушка, как правило, замыкалась, мучимая стыдом, молчала как рыба или переводила разговор на другие темы. А сейчас в темно-синих глазах собеседника светилось что-то такое, что невольно вызывало на откровенность.
Однако привычка оказалась сильнее, и Дебби лишь покачала головой.
– Тогда забудь об этой просьбе, – предложил Чарлз таким тихим и нежным тоном, что если бы девушка была кошкой, то непременно выгнула бы спину и замурлыкала.
– Н-но мне хочется рассказать тебе все, – робко произнесла Дебби.
– Так рассказывай, дорогая.
И она рассказала ему, как росла в семье, где все вращалось вокруг красоты ее матери. И впрямь мать была необыкновенно хороша собой, однако ее красота стала проклятием для семьи. Мать Деборы не могла смириться с тем, что становится старше, что красота с годами тускнеет. Кроме того, в дочери она видела только соперницу, угрозу собственному совершенству.
– Она очень любила моего брата, – продолжала Дебби, отпивая из бокала. – Он старше меня и сейчас женился. Есть дочь. Названа в честь меня – Деборой. Дела у него идут прекрасно, – уже более спокойно добавила она.
– А отец? Ты о нем не рассказываешь, – осторожно спросил Чарлз.
Девушка пожала плечами.
– Это потому, что я росла без отца. В один прекрасный день, вскоре после моего рождения, он исчез – это правда, как ни литературно звучит, – и больше его никто не видел.
– Ну и тип!
Дебби вновь пожала плечами.
– Довольно состоятельный человек, который просадил все деньги в казино. Как только это случилось, он в одночасье потерял и мою мать.
– Так на что же вы жили?
Дебби слегка вздрогнула, заставляя себя вспоминать не самое приятное.
– О, вокруг моей матери постоянно вертелись ухажеры. Она умело пользовалась своими чарами, – добавила Дебби, нимало не стесняясь цинизма, прозвучавшего в ее словах.
Однако Чарлз заметил это и нахмурился.
– В основном она жила за счет любовников, – объяснила Дебби, не в силах сдержать дрожь в голосе. – Она и по сей день так поступает. Только вот годы идут, красота поблекла, ну и планка стандарта падает с каждым кавалером. Иными словами, в любовниках у нее все более отвратительные типы. Она… – Голос оборвался, но Чарлз не стал спешить с фальшивым утешением, которое заставило бы девушку еще больше устыдиться. – Сейчас она живет во Флориде с человеком, который сделал состояние на отлове бродячих собак.
Дебби достала косметичку, извинилась и исчезла в дамской комнате. Когда она вернулась, Чарлз оплачивал счет. Дебби бросила на него взгляд, исполненный благодарности.
– О'кей? – спросил он. Девушка кивнула.
– Если хочешь, можем выпить кофе чуть позже, дома, – добавил он.
Дебби, к собственной ярости, почувствовала, что ее щеки заливает краска.
Потом они ехали обратно в машине Чарлза с откидным верхом. Дорога шла по берегу залива. Солнце играло на серебряных волнах. Длинная шаль Дебби развевалась, словно знамя.
Когда они подъехали к очаровательному белому домику с красной черепичной крышей, Чарлз заглушил двигатель и внимательно посмотрел на спутницу. Его глаза сощурились, когда он заметил напряженность ее позы, опущенные плечи и крепко сцепленные пальцы. Мужчине был хорошо понятен язык телодвижений. Весь облик девушки кричал: оставь меня в покое, но глаза горели от желания.
– Ты не раздумала, дорогая? – нежно спросил Чарлз.
– Ты о чем?
– О том, чтобы остановиться у меня.
– А если нет, то что это изменит? – испуганно спросила девушка.
Чарлз протянул руку и откинул прядь пушистых пепельных волос, упавшую на ее высокий лоб.
– Очень многое, – тихо ответил он, – но не в том смысле, что ты думаешь.
– Мистер Честерфилд, не занимаетесь ли вы на досуге ясновидением?
Он улыбнулся, и это была самая обезоруживающая и открытая улыбка из всех, что ей пришлось когда-либо видеть.
– Мне не надо быть ясновидящим, – просто ответил Чарлз. – Ведь говорят, что глаза – зеркало души. Твои глаза говорят мне все, что я хочу знать в настоящий момент, дорогая.
– И что же они говорят?
– Что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя…
Девушка прижала ладони к вспыхнувшим щекам.
– Чарли! – запротестовала она. – Не надо!
– Что именно «не надо»? Зачем подавлять чувства условностями?
Заинтригованная, Дебби слегка улыбнулась.
– Хочешь сказать, я поступаю именно так?
– Разумеется. В глубине души ты хочешь меня, но тебя останавливают условности – ты думаешь о том, что мы недостаточно хорошо знаем друг друга. Или, к примеру, ты опасаешься, что в мои намерения…
– Входит соблазнить меня и бросить? – подхватила Дебби, уже готовая рассмеяться.
Темно-синие глаза Чарли засветились юмором.
– Ну что ж, безусловно, я с ходу не могу пообещать руку и сердце…
– Я вовсе не это имела в виду! – возмутилась она, гадая, не слишком ли наигранно выглядят ее протесты.
– Не это? Тогда что же?
– Почему бы тебе снова не угадать? – фыркнула Дебби, озадаченная тем, что реагирует так бурно и не может заставить себя успокоиться. – Ведь ты же эксперт по расшифровке характеров, знаток человеческих душ!
– О да, разумеется, – пробормотал он. – Я лучший из людоведов.
С этими словами Чарли склонился к девушке и поцеловал ее.
Дебби никогда не верила в надуманные поцелуи, описываемые в книгах или показываемые в фильмах – женщина, точно куль, повисала в объятиях мужчины сразу после первого соприкосновения их губ. Но в этот момент она испытала примерно то же самое.
Поцелуй был исполнен волшебства – как ни один из поцелуев, которые она помнила. Впечатление от него оказалось столь сильным, что Дебби даже подумала, не подсыпал ли Чарли ей в напиток какого-нибудь любовного зелья. Но интуиция подсказала, что ему незачем заниматься подобными глупостями.