— Гордон купил тебе это кольцо много лет назад, но от него ты принять его не пожелала. Не правда ли, ирония судьбы? Ты чуть было не вырвала то же самое кольцо у меня из рук, когда я предложил его тебе, — цинично проговорил он. — Но ведь ты меня любишь, это так лестно! — Он приподнял ей подбородок, принуждая взглянуть ему в лицо. — Не правда ли, Ребекка?
Она вспыхнула от чувства униженности.
— Нет, не люблю, — солгала она, впрочем, лишь наполовину. Она любила Бенедикта, но не этого мстительного незнакомца. Как может она любить человека, когда каждый его взгляд излучает ненависть!
Напряжение спало с его мускулов, когда она сказала «Нет», и он отдернул от нее руки, как если бы прикосновение к ней было заразным. Она почти физически ощущала исходящую от него злобу и, покрепче обернув себя простыней, собрав ее складками наподобие малоазийского балахона, с достоинством отступила назад — и чуть было не упала, запутавшись ногами в простыне.
Бенедикт подхватил ее и сжал за плечи, удерживая около себя.
— Поступки говорят громче слов, милая моя, и то, что отвергают губы, жаждет твоя плоть, — проговорил он с грубым триумфом. Его дерзкий взгляд упал на ее полную, с затвердевшими сосками грудь, обрисованную мягким шелком простыни.
С пунцовым от негодования лицом она попыталась оттолкнуть его:
— Нет!
— Пятнадцать минут назад ты молила меня о любви. Теперь, я думаю, ты можешь понять, какие муки испытывал мой брат, когда ты его отвергла, — сказал он злорадно и, подняв ее как перышко, бросил на кровать. — Оставайся здесь и обдумай все, пока я приму душ и оденусь. Тогда мы поговорим. — Последние слова прозвучали угрожающе.
«Обдумай все…» Скорее прочь отсюда! Она вскочила, нашла на полу трусы, бюстгальтер и быстро оделась. Ужас переполнял ее; предчувствие беды заставило ее поехать в Лондон, и предчувствие оправдалось. Она была слишком ошеломлена, чтобы в полной мере оценить случившееся, но понимала, что подставила себя сама.
Бенедикт был прав, когда говорил, что она чуть было не оторвала ему руку вместе с кольцом; воспоминание об этом оскорбляло ее. События последних недель чередой пронеслись в голове. Бенедикт никогда ее не любил, даже их близость была фальшью с его стороны. Она вспомнила, как он сказал: «Прости меня, Боже»… или «Прости меня, Гордон»? Он никогда не хотел обладать ею, это она сама бросилась в его объятия.
Трясущимися руками она застегнула пуговицы на платье и сняла кольцо с руки. С мечтой о любви и замужестве было покончено.
Она подняла голову на звук его шагов. Бенедикт выглядел великолепно. На нем был синий дорожный костюм из хлопчатобумажного велюра; темные волосы, еще влажные после душа, были зачесаны назад, открывая высокий лоб.
Ребекка вспыхнула, у нее засосало под ложечкой при мысли о том, что она его потеряла. Но нет, никаких сожалений! Она подавила в себе непрошеную горечь утраты и хладнокровно посмотрела ему в глаза. На ее протянутой руке лежало кольцо.
— Возьми его обратно. Я все поняла, Бенедикт. — Он жаждал мести и использовал ее любовь для достижения своей цели.
— О Боже, нет, оставь себе эту безделушку, она предназначалась тебе. Если я когда-нибудь и подарю кольцо женщине, оно будет стоить в тысячу раз дороже.
Ребекка вглядывалась в его высокомерное насмешливое лицо. Господи, какая же она была дура! Почему сразу не обнаружила его жестокой, безжалостной натуры? Наверное, потому, что ее ослепила любовь…
Ей было больно смотреть на него. Она отвела взгляд и бесцельно оглядела комнату. Тяжелые шторы, мягкий, кремового цвета ковер и, наконец, огромная кровать. Как и все в доме, обстановка была элегантной и очень дорогой. Сама она не вписывалась в эту обстановку и никогда не впишется. Гордон не говорил ей о кольце, ему и не пришлось бы говорить, когда он узнал… Он не хотел ей причинять боль своим уходом из жизни. Она улыбнулась. Да, он был таким. Прежде всего думал о других.
— Ребекка… — Бенедикт дотронулся до ее плеча.
Вздрогнув, она подняла на него влажные от слез глаза.
— Не прикасайся ко мне… Ты не прав, Бенедикт, в одном: Гордон купил это кольцо с любовью в сердце; какое бы дорогое кольцо ты ни купил, по сравнению с ним оно ничего не стоит. У тебя нет сердца.
Лицо Бенедикта потемнело от нескрываемого гнева, и это хоть немного ее утешило.
— И ты смеешь мне это говорить? Хочешь, я процитирую тебе последнюю запись в его дневнике? — И он продекламировал, придавая словам самую циничную интонацию:
— «Бэкки… я люблю ее. Милая Бэкки! Но теперь я знаю, она никогда не будет носить мое кольцо. Она сияет, как самая яркая звезда в небесах. Ее ожидает блестящее будущее. А у меня жизнь кончена…» Бедный малый, совсем сдурел из-за тебя, ты убила его точно так, как если б вонзила кинжал ему в грудь. И не говори мне о сердце, — усмехнулся Бенедикт. — Ты не понимаешь значения этого слова. Но, клянусь, я обучу тебя!
— Не думаю, — спокойно ответила она, не желая больше иметь дело с этим человеком. Она обошла его и направилась к двери. Ей казалось, что она видит кошмарный сон. И если сию же минуту не уйдет, то окончательно погибнет. Она шла пошатываясь, словно по краю пропасти.
Открывая дверь, она подумала, что если поспешить, то можно еще успеть на последний поезд в Оксфорд.
— Ты куда? — резко окликнул он ее. — Я еще с тобой не закончил.
Она медленно, в каком-то забытьи, обернулась и посмотрела на него:
— Нет, ты уже закончил.
Он подскочил к ней и, схватив за длинные волосы, повернул к себе.
— Оставь меня, — сухо сказала она, — я должна успеть на поезд.
Его чувственные губы понимающе ухмыльнулись:
— Но ведь ты собиралась ночевать, Ребекка. Ты ведь хочешь меня, и сама знаешь, что хочешь.
Она увернулась от него, а когда он попытался последовать за ней, оглянулась, зло сверкая фиолетовыми глазами.
— Я слышала, что ученые бывают сумасшедшими, но ты побил все рекорды, — произнесла она враждебно. — Я бы не пожелала тебя, даже если б ты оставался последним мужчиной на земле.
К ее удивлению, он расхохотался:
— Довольно странно звучит, принимая во внимание, что мы обручены.
Она взглянула ему в лицо: в его золотисто-карих глазах была издевка и еще что-то, чего она не могла понять. Затем весь абсурд ситуации внезапно поразил ее. Обручены? Что за насмешка!
— Ты ведь никогда не думал жениться на мне?!
Он прищурился:
— Фактически я не делал тебе предложения, а ты что думаешь по этому поводу? — В голосе его звучала насмешка.
Посрамленная, она не смогла ничего ответить. Он прав, и, повернувшись, она пересекла холл, спустилась вниз и, машинально собрав свои свертки со стола, бросила на него кольцо. Рука Бенедикта задержала ее уже в подъезде.