— Это было только начало, — спокойно заметила она. — А вот финал…

— Понимаю, — отозвался Барт.

— Когда вы общались с Брустером?

— После нашей первой встречи. — Он не собирался лгать ей. Эта женщина вызывала его интерес, и он никак не мог понять почему.

— Что еще он обо мне рассказывал?

Барт полушутливым жестом прижал руку к сердцу.

— Я не могу выдавать друга, мэм!

Хейзл провела пальцами вдоль ободка своего бокала, понимая, что ей известно о Барте гораздо меньше, чем ему о ней, причем большинство сведений о нем получено от Лили.

— А как насчет вас? — холодно поинтересовалась она. — В вашей жизни есть какая-то женщина?

— А вам не терпится это узнать? — поддразнил ее Барт.

Хейзл сделала вид, что не расслышала, и повторила вопрос:

— Так есть у вас кто-нибудь?

— В данный момент нет.

— А в прошлом?

Барт удивленно взглянул на нее.

— Конечно, — ответил он. — Мне же тридцать два года! А что, вам трудно представить, что у меня могут быть с кем-то серьезные отношения? Неужели я похож на неудачника?

Хейзл отодвинула тарелку с почти нетронутым цыпленком, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Его манера отвечать на вопросы не вязалась с ее представлениями о типичном соблазнителе.

— О, вне всяких сомнений, у вас была масса поклонниц, — отшутилась она.

Барт нахмурился.

— Вовсе нет. Я не отличаюсь неразборчивостью в связях.

— Приятно слышать, — вежливо ответила Хейзл.

Барт недоумевал, отчего у него возникло ощущение, что эта женщина что-то скрывает.

— Итак, — сказал он, — что я должен делать, начиная с этого момента и до начала бала?

Хейзл уловила перемену в его тоне и постаралась переключиться в деловое русло. Она ослепительно улыбнулась и сказала:

— О, ничего особенного — только подписывать чеки! И, разумеется, надеть свой лучший костюм!

5

Хейзл отступила назад, чтобы лучше рассмотреть пространство под огромным тентом, и вздохнула. Зрелище было потрясающее, иначе не скажешь.

Здесь царил настоящий разгул темно-красных, пурпурных и малиновых оттенков. Столы, покрытые темно-красными скатертями, были украшены пурпурными розами. Сверху свисали гроздья воздушных шаров в виде сердец, а стойки тента увивали гирлянды темно-зеленого плюща.

Не слишком ли много всего, подумала Хейзл, пытаясь оценить свою работу беспристрастно. Нет, пожалуй, придраться не к чему. Роскошное убранство бала делает честь ее дизайнерским способностям. Она была рада, что сумела сочетать собственные находки с традиционными вариантами оформления. В конце концов, Валентинов день без украшений в форме сердец — все равно, что Рождество без елки и жареной индейки!

Оставалось три часа до прибытия первых гостей, и Хейзл надеялась, что за это время, — тут она суеверно постучала по деревянной спинке стула, — все будет окончательно готово.

Под небольшим тентом, примыкавшим к основному, под присмотром четырех шеф-поваров готовились изысканные блюда. Многочисленные официанты расставляли возле каждого прибора карточки с именами гостей, протирали хрустальные бокалы и проверяли, все ли в порядке по части сервировки. Вскоре должен был прибыть оркестр.

Хейзл уговорила Лили не совершать необдуманных поступков, считая, что Барта Ардена достаточно лишь слегка проучить, обойдясь напоминанием о его «послужном списке». Кроме того, Лили обещала, что, чем бы ни закончился этот вечер, она обязательно изменит свою жизнь, начнет думать о настоящем вместо разбитого прошлого или туманного будущего, и бросит пить.

Казалось, Хейзл не о чем было волноваться, но ее не оставляло дурное предчувствие.

Она нервно провела вспотевшими ладонями по своему алому бальному платью, взятому напрокат специально для сегодняшнего праздника. Поскорее бы этот вечер закончился! Последние несколько недель Хейзл не думала ни о чем другом и сейчас чувствовала, что силы ее на исходе.

Разумеется, оркестр будет играть медленные томные мелодии, подходящие для того, чтобы соблазнять женщин. Одна за другой они будут подходить к хозяину дома с приглашением на танец… во всяком случае, Хейзл на это надеялась.

— Привет, — произнес глубокий мягкий голос у нее за спиной, и, повернувшись, она едва скрыла радость.

В течение последнего месяца они с Бартом виделись редко и только по делу, если не считать того дня, когда он пригласил ее на чай в старинный ресторанчик.

Это чаепитие продлилось несколько больше, чем предполагала Хейзл. По контрасту с хмурым январским днем маленький зал, освещенный пламенем камина, казался особенно уютным, и она наслаждалась крепким чаем и восхитительными пирожными, не переставая, однако, испытывать легкое чувство вины.

Потом они общались с Бартом только по телефону. У него была легкая и непринужденная манера разговора, и иногда Хейзл начинало казаться, будто они старые друзья, а это была опасная иллюзия.

— Барт! — воскликнула она и подумала: отчего это я так радуюсь при виде человека, которого видела всего три раза?

Джинсы плотно, словно вторая кожа, облегали его длинные стройные ноги, и Хейзл невольно отвела взгляд, ругая себя за то, что обращает внимание на такие вещи.

— Почему вы еще не одеты? — спросила она. В уголках губ Барта заиграла улыбка. Ему было приятно вновь увидеть эту женщину. Она не сделала ничего из того, что он ожидал, и даже не надоедала ему телефонными звонками, изобретая поводы для встречи. До сих пор Барт сталкивался с женщинами, которые вели себя именно так, и сейчас ему приятно было сознавать, что хотя бы одна является исключением из правила. Впервые за много лет ему самому приходилось звонить женщине, причем по делу!

Он оглядел свои старые джинсы и слегка помятую голубую рубашку.

— Да, пожалуй, вид у меня не слишком презентабельный. Но все же его нельзя назвать непристойным, не так ли, дорогая?

Хейзл уловила в его замечании скрытый подтекст и подумала: «О Боже! Пусть он скажет еще что-нибудь в этом духе, пусть напомнит мне, зачем я здесь, пусть использует всю силу своего обаяния и сексуальной привлекательности… Только бы не видеть этот взгляд заблудившегося ребенка, промелькнувший в глубине его глаз!»

— Полагаю, для праздничного ужина ваш наряд не слишком подойдет, — сказала она вслух и выразительно посмотрела на часы. — Пора привести себя в порядок.

— Ерунда! У нас еще несколько часов! — отмахнулся Барт.

— Всего три, — поправила его Хейзл. — И сделать предстоит еще немало.

— Раз уж мы заговорили об одежде, — насмешливо заметил он, бросив заинтересованный взгляд на ее платье, — не слишком ли вы принарядились, чтобы заниматься последними приготовлениями?