— Может быть, она какие-то вещи с собой принесла, например, в сумке, переоделась и незамеченной вышла из ресторана.
— Не чуди. Как отсюда выйдешь незамеченной? К тому же у нас ремонт был, внизу коридор белили двое рабочих, и никто ничего не видел. Так бывает? А сумка ее в комнате валялась, вместе с паспортом и деньгами. Двести баксов, между прочим. Такими бабками не расшвыриваются. — Девушка замолчала, очень довольная собой, наблюдая, какое впечатление произвел ее рассказ, я переминалась с ноги на ногу и хмурилась.
— Но тогда вовсе ничего не понятно, — упрямо заявила я. — Если она не могла сбежать, то куда делась?
— Туда, — выразительно закатила к потолку глаза девица. — Это все из-за Сереги, из-за дружка ее. Сто раз ей говорила, держись от него подальше, и вот пожалуйста. Серега сгинул, и Натаха с ним.
— Что значит сгинул? — насторожилась я.
— А то и значит: все его ищут, и никто найти не может.
— Выходит, в милиции правы, и она с этим Серегой сбежала?
— В милиции одни придурки, им бы только ничего не делать. Болтались здесь полдня, и что? Вот рабочие говорят, что никуда не отлучались, а я их во дворе видела, в соседнем. А что им там делать?
— В каком дворе? — История становилась все запутаннее.
— Вот в этом. — Девушка подтащила меня к окну и ткнула пальцем. — Тебя как звать-то? — спросила она хмуро.
— Лариса.
— А меня Евгения. Видишь двор соседский? Моя комната раньше рядом была, такое же окно, вот я глянула и этих там как раз и увидела.
— Ты в милиции рассказала?
— Ага, нашла дуру. Короче, так, Наташку искать дело пустое, где-нибудь в сырой земле зарыта. И никому до этого никакого дела, вот сволочи.
— Подожди, ты считаешь, ее убили в этой комнате?
— Ну, может, и не здесь, может, в другом месте, но раз одежду ее не прихватили, значит, решили, что она ей не понадобится, усекла?
— Усекла, только не все. Ты вот говоришь, что покинуть ресторан Наташа не могла, а как же труп? Если ее убили, труп должны были вывезти…
— Может, вынесли, а может, и нет. Я бы как следует в этом кабаке пошарила, например, в подвале. Там слона спрячешь, а у меня третий день видения, вроде кто-то за спиной раз — и прошмыгнет или шепчет. Мне эта комната хуже горькой редьки. Ни в жизнь бы сюда не сунулась после та кого-то, а эта стерва Жанка звезду из себя корчит, ей, видишь ли, со мной в одной комнате тесно, сама бы сюда и переселялась, а я… — В этом месте она сердито плюнула и отвернулась, а я еще немного посмотрела в окно и попробовала рассуждать здраво.
— Ты не злись, — сказала я тихо, радуясь, что девица мне попалась на редкость разговорчивая. — Но если кто-то мог вынести труп, то Наташа тем более могла…
— А одежда? — нетерпеливо напомнила Женя.
— А одежду ей принес тот же Сергей, специально.
Девушка поморщилась.
— Ты так говоришь, потому что ничего не знаешь. Не выходила она из ресторана, и не спорь. Где-нибудь в стенке замуровали.
Я заподозрила, что девица чрезмерно увлекается страшилками, и обреченно вздохнула, вряд ли я смогу узнать что-нибудь путное. Но разговорчивая Евгения остановиться уже не могла, схватила меня за руку, подтащила к потрепанному дивану и зашептала:
— Я, когда она еще с дачи вернулась, сразу поняла, что-то не то.
— С какой дачи? — Я максимально округлила глаза.
— Этот ее Серега парень непутевый, я имею в виду, с таким только свяжись — и обязательно вляпаешься в историю. А Натаха в него влюбилась, ну не дура ли? Говорила я ей, говорила, а как об стенку горох. Сначала этот гад ей в любви клялся, на Канары возил, купил квартиру в хорошем районе, Наташка думала, может, женится на ней, но меня-то не проведешь, я-то сразу поняла, с таким кашу не сваришь. Мы с ней даже разругались, она решила, что я на ее Таболина зря наговариваю, потому что завидую. Очень надо, да если бы я захотела… Ладно, это тебя не касается. Короче, мы с ней поссорились. И кто, думаешь, прав оказался? Месяца как люди не пожили, а он бабу завел. Вот скажи, чего мужикам не хватает? Все как на подбор кобели. Наташка девка красивая, а этот гад… ладно, слушай дальше. Она его с этой стервой застукала, то есть фотографию нашла, он ее в медальоне носил, прикинь? Точно рыцарь, еще бы клок волос положил, но про волосы я это так, не было волос, а фотографию Наташка самолично обнаружила и закатила ему скандал. А он дверцей хлопнул — и адью, носа не кажет. Наташка нервничала, ну и сказала пару раз, что, мол, рыжей стерве глаза выцарапает, и говорила-то нашим девкам, вроде все свои, но нашелся паразит, донес Таболину, он прилетел, глаза вытараща, и на Наташку с кулаками, мол, я тебе твой поганый язык вырву, и вырвал бы, ей-богу, с него станется, он ведь чокнутый. Слава богу, ребята его оттащили, ну, из охраны, и кое-как утихомирили. А Наташке обидно, два дня ревела, даже утопиться хотела, ну это она, конечно, так… И что ты думаешь, этот гад, Таболин, является сюда как ни в чем не бывало. Наврал с три короба, мол, никакой рыжей и медальон не его. Наташка ни словечку не поверила, но все равно этого гада простила, сердцу-то не прикажешь. Черт его знает, зачем он к Натахе вернулся, но точно не по любви. Разве женщину обманешь? Медальон он снял, но Наташка не дура, чувствовала, все между ними наперекос пошло. У нас тут такой народ, ни с кем поговорить нельзя, а мы с Натахой сдружились, и она мне все рассказывала. Дня за три до того, как ей пропасть, здесь мужик объявился, пришел с Сашкой Юматовым, Жанкиным хахалем, тоже непутевый, женат, двое детей, а ни одной бабы не пропустит. А дружок у него симпатичный, все анекдоты рассказывал, Наташка ему понравилась, и он весь вечер к ней подмазывался. Ну Наташка и решила, пусть Таболин малость побесится, и уехала с этим, как его… Максим. Точно. На следующий вечер он опять к ней, Максим, я имею в виду, здесь вот на диванчике устроились, а на двери даже задвижки нет… Тут Таболин и явился. Хорошо, что я видела, как он по лестнице поднимался, стучу Наташке, чтоб предупредить. А у нее как раз номер, она из комнаты выпорхнула, Серегу поцеловала и вниз, а он ее здесь дожидался, я-то вся извелась, думаю, ну как он Максима в комнате обнаружит, но тот, видно, в шкафу спрятался. Я у себя дверь неплотно прикрыла и прислушивалась, потому что за Наташку переживала. Гляжу, идет девица и тоже в Наташкину комнату, минут через десять вышла, шмыг — и нет ее. Подумай, какой гад, со своей рыжей стервой у Наташки в гримуборной трахается.
— За десять-то минут? — нахмурилась я.
— Может, не трахается, но все равно обидно.
— Так это рыжая приходила?