Мне кажется, люди придают слишком большое значение тому, чтобы стать кем-то, чтобы сделать нечто из ничего. По этому пути может следовать не каждый, и не каждый должен хотеть идти по нему.
Я не придумываю извинений за то, что у меня нет талантов, честное слово, не придумываю. Я даже не знаю, есть у меня они или нет, я знаю только, что быть талантливой у меня нет никакой охоты.
Знаете старый спор о том, откуда берется талант: это ваши гены или среда, в которой вы живете? Что ж, я-то не верю ни в то ни в другое. Видите ли, моя мать - Дива. Слышали о ней? Она была chanteuse* [Певица (фр.).] «Галлюциногенного музыкального клуба эльфов», как ее любила рекламировать компания звукозаписи. Когда случилась «Перемена», Дива оказалась первой, кто разыскал видеозаписи за Границей и использовал их в своей музыке и клипах. Было время, когда стоило ей выпустить новую запись, та тут же становилась трижды платиновой. Дива - первая из актрис-танцовщиц после Мадонны, кто делал все сам. Она писала тексты, пела, была продюсером, играла на всех инструментах без разбору, даже на барабане. Она режиссировала собственные видеоклипы и ставила в них танцы; на пике своей карьеры она сама по себе превратилась в целую отрасль промышленности, представленную одной женщиной. Удивительно, правда, если подумать об этом как следует?
А мой отец? О, это Нед Брэдли! Да, да! Тот самый Нед Брэдли, который играл Люка в известном телесериале. Забавно, правда? Я ведь думала, что в наших местах музыка значит куда больше, чем сериалы, но, кажется, я понимаю, в чем секрет. Приходится признать, что фильм получился классный. Понимаете, дело в том, что отец начал его снимать еще до моего рождения, так что он получился как настоящие старые картины. Ведь в первый раз его когда показали? Двадцать лет назад! Верно? Но я прекрасно могу представить, как смотрели его тогдашние ребята. Здорово было бы, если бы и впрямь существовала реинкарнация, можно было бы вспоминать об этом фильме. Вот поэтому-то, наверно, отцовский сериал и стал таким популярным. Неважно, какой там фон, какой исторический период, какой именно год, завораживает беспрерывность действия, да и актеры все играют так, что от каждого эпизода дух захватывает.
Словом, как видите, в нашем доме, пока я росла, талантов было столько, что прямо некуда девать. Ими блистали не только мои родители, но еще и все их друзья. А то, что у меня никаких особых способностей не обнаруживалось, было, наверно, для моих родителей самым большим разочарованием.
Мать упорно старалась научить меня играть, перепробовала с полдюжины разных инструментов. Она просто в бешенство приходила, твердила, что я ленюсь, и не желала слушать мои объяснения, когда я уверяла ее, что люблю музыку, но самой исполнять её мне не по душе. Для нее это было настолько непонятно, что она пропускала мои слава мимо ушей. Я могу сказать, что и до сих пор, стоит ей только услышать чью-нибудь новую запись, неважно, какого рода музыки, как у нее сразу начинают дергаться пальцы и ей не терпится немедленно бежать в студию и самой что-нибудь записать.
С отцом дело обстояло иначе. Меня нельзя назвать непривлекательной, но, конечно, я не так хороша, как Дива, да и кто бы мог с ней сравниться? Уж конечно, не моя мать. Ведь пока она не наложит свой потрясающий грим и не нацепит парик Дивы, она всего лишь Анна Вестуэй, но кто меня слушает? Как бы то ни было, отец пробовал снимать меня в сериалах, и я исполняла эпизодические роли в картинах, продюсерами которых были его друзья, но из этого ничего не вышло. Я не была Дивой. Я не была фотогеничной. Увы. Вот так! В это отец был просто не в состоянии поверить.
Видите ли, что бы ни делал мой отец - все равно где, на большом экране или на маленьком телевизионном, - он сразу приковывал к себе всеобщее внимание. По-моему, о его таланте лучше всего говорило то, что он никогда не оставлял в тени тех, кто играл вместе с ним. А при том, что стоило ему появиться, и зрители не могли оторвать от него глаз, это было не так-то просто.
Поэтому надо ли повторять, что я стала огромным разочарованием для обоих моих родителей. Они старались заинтересовать меня хоть каким-то видом творчества - пытались заставить писать, рисовать, лепить, но все было тщетно. Наверно, от этого у них совсем опустились руки, но что я могла поделать? Я - это я, я не могу стать кем-то другим. Я просто не знаю, как этого добиться.
Когда мне исполнилось тринадцать, родители, похоже, поставили на мне крест. Не то чтобы они стали плохо ко мне относиться или что-нибудь в этом роде, нет, по-моему, они просто-напросто забыли о моем существовании. Мать работала над тем, чтобы сохранить былую славу, отец получил роль в «Перевозке», да, да, он играет там голографического человека. Шикарная роль, правда?
Это был самый тяжелый год в моей жизни. Дело даже не в том, что мне было плохо дома. В школе тоже было хуже некуда. Знаете, что мне кажется по-настоящему странным? То, что все считают, будто у богатых людей не может быть серьезных проблем. То есть, если у вас много денег, вам не могут причинить душевную боль.
Когда я поступила в среднюю школу, все, зная, кто мои родители, посчитали меня сначала «своей в доску», но это впечатление быстро рассеялось, когда обнаружилось, что я не могу достать бесплатные билеты на какой-нибудь концерт или познакомить их с Томми Маро из нового сериала моего отца, ну, знаете, он играл там мистера Сердцееда. Я вообще-то тихоня, а все решили, что я задираю нос, хотя не имею для этого никаких оснований. Вот почему я сбежала. Дома меня не ждало ничего хорошего, в школе тоже, ничего хорошего для меня не было нигде, только здесь. По-моему, мои родители даже не заметили, что я исчезла. В первые несколько недель я внимательно просматривала газеты, но в них ни слова не было о том, что пропала дочь Дивы и Неда Брэдли. Обо мне нигде не упоминали. «Наверно, - решила я, - избавившись от меня, родители просто вздохнули с облегчением».
Почему я выбрала это место? Сама не знаю. Не потому, что здесь так прикольно. Я до сих пор глазам своим не верю, глядя на эльфов и всех прочих, но пришла я сюда совсем не из-за этого. Думаю, я пришла потому, что слышала: здесь люди оставят тебя в покое.
Мне здесь нравится, правда, нравится. Сперва было трудновато, но сейчас уже я дружу с диггерами, они очень славные, особенно Берлин. Да и Джо тоже, хотя частенько он поддразнивает меня.
Пока я делаю свою работу, я могу быть уверена: мне всегда найдется где прикорнуть и что поесть. Никто не надоедает мне, никто не старается заставить меня быть не той, кто я есть. Если у меня нет охоты болтать, никто за это на меня не злится. Я просто живу себе, как хочу, никого это не тревожит.
Больше всего мне нравится ходить по клубам и выставкам. Мне кажется, что там, в их атмосфере, смешаны все самые блестящие таланты внешнего мира и таланты тех, кто живет по ту сторону Границы. Стоит вдохнуть тамошнего воздуха, и тебя сразу куда-то уносит. Кому нужны наркотики в таких местах? Я пьянею от музыки, от искусства - по-моему, это и есть настоящая магия. В нашей близости к Границе чувствуется нечто, обостряющее все, что делается в ее тени.
И мне нравится, что никто мне не докучает. Живи, как хочется. Так и должно быть. Каждому должна быть предоставлена собственная орбита.