— Что это? — спросила она.
— Твои деньги. После нашей утренней встречи я нашел кое-какую работу, и заработанного мне хватило, чтобы купить куртку.
— Это здорово. Надеюсь, ты не заплатил лишнего?
— Восемь долларов, это не много?
— Ты смеешься надо мной? — Джон качнул головой:
— Я пошел в тот магазин на Ли-стрит, о котором ты рассказала.
— Я бы сказала, что это дешево, тебе повезло.
В ответ Джон только пожал плечами, а Иззи задалась вопросом: действительно ли его совершенно не интересуют деньги, или он просто не хочет о них говорить? Наверно, и то и другое, решила она.
— Ну, что мы будем есть? — спросила она, открывая меню.
— Я бы хотел только черный кофе, — сказал Джон. Поверх меню Иззи посмотрела ему в глаза.
— Послушай, если от твоего заработка ничего не осталось, я могла бы...
— Нет, деньги у меня еще не закончились. Просто я поздно пообедал и теперь слишком сыт, чтобы есть снова.
— Ну, если ты отказываешься...
Иззи заказала себе суп дня — из цветной капусты — и добавила к нему французское жаркое. И еще кофе со сливками и сахаром, а поскольку Джон не воспользовался поданными ему сливками, вылила и его порцию в свою чашку. В ожидании заказанных Иззи блюд они оба сидели молча, но тишина не была уютной, как с Кэти или с кем-то еще из друзей. Иззи пока была не настолько хорошо знакома с Джоном, чтобы расслабиться в его присутствии, а тот факт, что он был поразительно похож на портрет, написанный до их первой встречи, только добавлял нервозности.
— Итак, ты — индеец, — произнесла Иззи, чтобы прервать затянувшееся молчание. Джон улыбнулся, в его темных глазах появилось веселье, и она пожалела, что открыла рот. Как ей могло прийти в голову спросить об этом? Конечно же он индеец.
— Я хотела сказать — коренной американец, — попыталась она исправить свою ошибку, но веселье в его взгляде не исчезло. — А как вы сами себя называете?
— Кикаха. На нашем языке это означает «народ». Если бы мне надо было представиться кому-то из соплеменников, я бы сказал, что я — Мизаун Кинни-кинник из тудема Монг.
— Ты говорил, что тебя зовут Джон.
— Это имя не хуже других подходит к данному месту.
— То есть Мизаун с языка кикаха переводится как Джон?
— Нет. Мое имя означает Чертополох на Душистом Лугу. Для моей матери роды проходили очень тяжело, но она рассказывала, что в младенчестве у меня было ангельское лицо.
«Но не теперь», — подумала Иззи. В суровых чертах его смуглого лица не сохранилось ничего от милого мальчика.
— А Монг? — продолжала она. — Это что? Ваш тотем?
— Не совсем так, — покачал головой Джон. — В переводе с языка кикаха тудем означает клан, но, думаю, можно употребить и слово «тотем» в том смысле, в котором вы его понимаете. Мой клан посвящен гагаре.
Иззи попыталась сдержать смех, но не смогла.
— Я понимаю, — улыбнулся в ответ Джон. — Большинство полагает, что тотемами могут быть орлы, волки или медведи, но в каждом существе есть что-то хорошее, и мы гордимся принадлежностью к клану черной утки или лягушки. Или гагары.
— На самом деле, это очень красивая птица, — согласилась Иззи, познакомившаяся с этими пернатыми еще в то время, когда жила на ферме острова Рен. — А Монг — хорошее имя для нее, оно звучит не так глупо.
— Для моего народа гагара олицетворяет преданность, но никак не глупость. Но я не могу быть объективным в этом вопросе.
— Хочешь, я буду называть тебя не Джоном, а Мизауном?
— Не стоит, Джон вполне подойдет.
— Твое настоящее имя тоже звучит прекрасно.
— Так же как и Изабель.
— Но оно ничего не означает, — возразила Иззи, внезапно покраснев.
— Это не так. Твое имя происходит от Елизаветы, что означает «посвященная Богу».
Иззи недовольно поморщилась.
— Ну, если ты не религиозна, — продолжал Джон, — тогда считай, что ты связана с высшими силами, наблюдающими за нашим миром. В этом нет ничего плохого.
Иззи недовольно тряхнула головой.
— И еще имя Изабель связано с именем Иза, что означает «с железной волей».
— Грандиозно, — поразилась Иззи. — Но именно железной воли мне очень не хватает. — Разговор об именах напомнил ей о предыдущей встрече. — А откуда ты узнал, как меня зовут?
— Я кого-то спросил, уже не помню, кого именно. Ну вот всё и объяснилось.
В этот момент официантка принесла заказ, и разговор перешел на другую тему. Иззи чувствовала себя немного неловко оттого, что она ела, а Джон только потягивал свой кофе. Но он снова заверил ее, что не голоден, и девушка успокоилась. К тому времени Иззи здорово проголодалась. За весь день она съела только булочку по пути на занятия в университет.
— О чем ты говорила вчера вечером? — спросил Джон, как только Иззи закончила есть. — О каком неподходящем времени для знакомства?
Иззи внимательно посмотрела на своего собеседника:
— Ты и в самом деле не знаешь, о чем шла речь?
Джон только покачал головой, и она рассказала ему о нападении на Рашель.
— Удивительно, что ты ничего не слышал об этом случае, — сказала она в заключение. — Все газеты писали о происшествии, и все вокруг обсуждали эту тему.
— До вчерашнего вечера меня не было в городе, — ответил Джон.
— Разве не ужасно то, что произошло с Рашель? Вот почему ты так напугал меня, когда появился из темноты. Я совершенно не видела твоего лица и не знала, что подумать.
— Это несправедливо, — произнес Джон.
В первый момент Иззи показалось, что он имеет в виду вечер их встречи, но, прежде чем она успела открыть рот, чтобы заверить, что он просто неправильно выбрал время, Джон снова заговорил:
— Самое страшное — это лишить мужчину или женщину права сделать собственный выбор. Без свободы воли мы — ничто. Рабы. Вещи, и ничего более.
— Я согласна, — сказала Иззи. — Да и кто бы мог возразить? Но...
— Но что?
— А что ты скажешь об охоте на животных? Ведь это древний обычай твоего народа. Но сами животные, будь у них выбор, не согласились бы на смерть.
— Нет, — улыбнулся Джон. — Но давным-давно мы заключили договор с обитателями лесов. Мы берем только самое необходимое, и ничего сверх этого. И мы делаем это с уважением. Мы не боимся предстать перед духами своих жертв, когда настанет время всем вместе собраться в Эпангишимуке.
— Где-где?