— Почему ты считаешь, что я не видел весны?
— Я знаю, Джон. Я знаю, как ты появился в этом мире. Не могу сказать, где ты находился раньше, но это определенно был какой-то другой мир.
Джон вопросительно поднял брови, но ничего не ответил.
— Я вызвала в этот мир еще кое-кого, — продолжала Иззи. — Сама я пока с ним не встречалась, но моя подруга Кэти его видела. Она описала его в одной из своих историй, даже не видя картины, значит, он вполне реален. Она точно воспроизвела нарисованного мной маленького странного человечка.
— Это древесный человечек, — спокойно произнес Джон.
— Как ты сказал?
— Так мы их называем — духи деревьев. Маленькое существо из коры, сучьев и листьев.
— Так ты о нем знаешь?
— Как же я мог его не заметить? Бедняга выглядел таким испуганным и растерянным в первый момент после появления здесь. Кто-то должен был за ним присмотреть.
— Я никогда об этом не думала.
— Никто ни о чем не думает, — пожал плечами Джон.
Иззи почувствовала легкое раздражение. Может, Джон и сказал эти слова без всякой задней мысли, но ей вовсе не хотелось оправдываться. По крайней мере сегодня.
— Почему ты мне ничего не рассказываешь? — спросила она.
Иззи сама удивилась собственному спокойствию. Она провела бессонную ночь, без конца продумывая их предстоящий разговор. Но теперь, когда они встретились, ее волнение словно испарилось. В душе воцарилось странное смирение, она чувствовала, что сама ускоряет конец их отношений, но не могла этому противиться.
— Если ты узнаешь, всё изменится, — ответил Джон.
— О чем ты?
— Мы больше не сможем встречаться как равные. Каждый раз, глядя на меня, ты будешь вспоминать о том, как вызвала меня из прошлого. Будешь считать себя ответственной. Ты решишь, что без твоего участия я не смогу стать таким, как я хочу.
— Это неправда. То есть я знаю, что вызвала тебя, но... — Иззи вздохнула. — Да, ты прав. Я только об этом и думаю.
— Самое смешное, что так случается со всеми. Например, ты решишь, что тебе больше подходит имя Джанет, но каждый встречный будет настаивать, что ты Иззи, и тебе придется смириться с этим именем, нравится оно тебе или нет. Это относится к каждой стороне нашей жизни — от внешнего облика до выбора карьеры. Мы все зависим от мнения окружающих людей. Единственное, что отличает нас с тобой от всех остальных, — это более специфическое чувство зависимости. Ты считаешь, что я существую только благодаря твоей картине. Но я-то знаю, что существовал и раньше, а ты только вызвала меня в этот мир.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я пытаюсь объяснить, что ты меня не создавала, а только пригласила сюда. С таким же успехом ты могла съездить в Австралию и привезти оттуда аборигена. Здесь нет никакой разницы.
— Кроме того, что Австралия обозначена на карте.
— Да, — кивнул Джон. — А прошлое существует лишь в историях.
— Ты говоришь о прошлом и о каких-то историях. Раньше ты утверждал, что появился из небытия, а потом оказалось, что из другой истории, отличающейся от той, в которой мы находимся сейчас.
Джон окинул взглядом заметенные снегом Сады Силена.
— Я не помню прошлого, — наконец заговорил он. — Я появился здесь, и в моей голове было определенное имя. Ты изобразила меня в облике индейца кикаха, и я знал о них всё: их историю, их обычаи и нравы. На картине я нахожусь в городе, и этот город тоже мне знаком. Всё остальное я узнал по мере развития нашей истории.
— А как насчет Рашкина? Ты пытался предостеречь меня в первый же день знакомства.
— Нет, — покачал головой Джон. — В первый вечер, когда мы встретились на ступенях библиотеки, я только старался установить с тобой связь. Тогда я еще ничего о нем не знал и не пытался тебя предостеречь до нашей следующей встречи рядом с его студией.
— Так кто же он всё-таки?
— Чудовище.
— Именно так он характеризует тебя. — Лицо Джона исказилось от боли.
— Иззи, он питается нами. Я еще не понимаю, как именно, но точно знаю, что это как-то связано с уничтожением полотен, которые вызвали наше появление.
— Но он их не уничтожает, — возразила Иззи. — То полотно было его собственной копией, а не моей работой.
— Думай как хочешь, — пожал плечами Джон.
— Я хорошо знаю свои работы. Мое полотно осталось неповрежденным.
— Увидев тот фрагмент, который я тебе принес, ты тоже решила, что это твоя работа.
— Да, помню. Но я ошиблась. Меня обмануло превосходное качество его работы. Но это естественно: такой мастер не может сделать плохую копию.
— Тогда как ты можешь определить, чья работа была сожжена?
— Я...
— Скажи, ты всё еще видишь те сны, о которых мне рассказывала?
— Нет, — покачала головой Иззи. — Их нет уже несколько месяцев. Зато теперь мне снится, что кто-то наблюдает за мной.
— За тобой или за твоими картинами?
— Кажется, за мной, — нерешительно ответила Иззи. — Но я не уверена.
— А ты не писала картин, подобных той, на которой изображен древесный дух, в студии Рашкина, где он может снять с них копии?
— Нет, но что это доказывает?
— Наша связь не односторонняя, — сказал Джон. — Ты тоже связана с нами. Когда кто-то из нас умирает, ты это чувствуешь. Ты видишь, как это происходит, только во сне. Раньше тебе снилось, что Рашкин уничтожает твои картины. Теперь в твоих снах он смотрит на них.
— Как же такое может быть? — удивилась Иззи.
— И ты еще чему-то удивляешься после того, как вызвала нас сюда?
— Но для чего всё это Рашкину? Я понимаю, что у него скверный характер и случаются приступы необузданного гнева, но он же не воплощение абсолютного зла.
— Почему ты так считаешь? Из-за его прекрасных произведений искусства?
«Неужели причина только в этом?» — спросила себя Иззи. И потому она позволила ему обращаться с собой так, как не позволяла ни одному другому человеку? Неужели все ее представления о добре и зле в корне изменились под влиянием Рашкина?
— Ты можешь провести еще один эксперимент, — предложил Джон. — Раз уж ему недоступны полотна, которые находятся в профессорской оранжерее, в следующий раз, когда тебе захочется вызвать в этот мир кого-то еще, сделай это в студии Рашкина, где ему без труда удастся их «скопировать». И тогда твои сны вскоре вернутся.
— Что ты говоришь! Я никогда не смогу пойти на это.
— Почему бы и нет? Это не намного хуже, чем закрывать глаза на то, что он делает с нами. Мы настоящие, Иззи. Ты способна вызвать нас в этот мир, но, раз уж мы оказались здесь, мы реальны. Согласен, мы несколько иные. Мы не нуждаемся в сне и пище. Мы не стареем. Мы не меняемся внешне. Но всё же мы настоящие.