Он кивает, но я сомневаюсь в том, что он поверил мне. Да я и сама себе не верю. Я понимаю, что это огромный риск. Но ведь это дает возможность обрести неслыханную свободу!
— У тебя больше нет с собой пирога? — с надеждой в голосе спрашивает Ян.
Я улыбаюсь, достаю из кармана оставшийся кусок, делю его поровну и протягиваю половину ему.
Иногда все начинается легко и просто, и ты даже не представляешь, что в один миг все изменится и пойдет совершенно не так, как ты рассчитывал.
* * *
Хедли выжидает, пока малявки скроются за углом, и только после этого поворачивается к куче мусора, сваленного возле переполненного бака неподалеку от того места, где он до сих пор сидел.
— Ну что ж, малютка, ты мне сможешь помочь на этот раз? — обращается он к неясной тени.
Что-то ворочается в темноте, затем выступает к свету. Это крохотный человечек, может быть, чуть повыше малявки, с маленькими черными глазками, широко поставленными на узком лице. Он одет во все серое, и когда он неподвижно стоит на тротуаре, то сливается с асфальтом, и его становится почти не видно.
— Мне хотелось бы, чтобы ты называл меня по-другому, — заявляет он.
У него над верхней губой топорщатся забавные редкие усики. Когда человечек разговаривает, они смешно шевелятся и напоминают усы животных.
Хедли улыбается:
— Я не собираюсь называть тебя Король Крыс, да ты мне и не подчиняешься.
— Это только одно из имен. Оно неправильное. Впрочем, как тебе будет угодно.
Хедли не знает, почему его товарищ всегда ведет себя так скромно, ведь у него в подчинении находятся сотни миллионов. Его глазами и ушами является огромное количество самых разных существ, которых никто, как правило, не жалует. Это крысы, голуби и мухи. Это тараканы, воробьи и скворцы. Это белки, мыши и прочие грызуны. Они не всегда красивы и могучи, но число их несметно. Этим они и берут.
Все они подчиняются маленькому человечку, который почему-то называет себя Король Крыс.
— Разумеется, ты являешься тем, кем себя считаешь, — кивает Хедли. — Так же, как и Татьяна Макгри, которая называет себя скромной волшебницей, будучи при этом королевой всех городских судов.
— Ну, если хочешь, называй меня Гоголем, — предлагает маленький человечек.
Каждый раз, когда между ними происходит разговор, Король Крыс предлагает называть себя новым именем.
— Ты решил писать мемуары, не так ли? — интересуется Хедли.
— Если не ошибаюсь, Гоголь писал романы.
Хедли пожимает плечами:
— Хорошо, пусть будет Гоголь. На сегодня. Так ты сможешь мне помочь?
— Плата обычная?
Король Крыс — большой сладкоежка. Особенно он обожает пироги, которые печет Хедли.
— Разумеется, — кивает тот и внимательно смотрит на своего собеседника. — Мне, конечно, очень приятно, что ты всегда приходишь на помощь вовремя, но сейчас меня интересует следующее: как получилось, что ты тоже оказался именно в этом переулке?
— Я слышал разговор об одной монетке…
— Ах, вот оно что.
— Якобы она может исполнить любое желание.
Хедли кивает:
— Это все проделки Мины. Она хочет расплатиться с долгом, которого в действительности не существует. Он остался только у нее в голове.
— Тем не менее монетка действует.
— Конечно. Она очень могущественная. Не исключено, что малявка отдаст ее тебе.
Король Крыс задумчиво кивает:
— Не исключено.
— Но тогда ты будешь в долгу у Мины.
— Возможно. А возможно, и нет.
— А возможно, ты ее владыка, и тогда это будет означать лишь верность вассала своему феодалу.
— Да, у тебя богатое воображение! — ворчит Король Крыс и тут же меняет тему разговора. — Я слышал, тебе сегодня на рынке помогала малявка. А что случилось с Жюйон?
— Она сегодня вообще не пришла. Тебе ничего об этом не известно?
— Могу выяснить. Плата стандартная.
Хедли улыбается и качает головой:
— Я не сомневаюсь в твоих способностях, но для меня это уже не так важно.
— Если только ты считаешь, что нашел ей замену.
— Не уверен в этом, — вздыхает Хедли. — Элизабет, конечно, очень ловкая и талантливая, но ей еще и летать хочется.
— Понятно. Значит, она принадлежит к тем самым малявкам.
Хедли понимает, что имеет в виду его товарищ. «Те самые малявки» означало либо «обреченные», либо «те, кто обрел полную свободу и теперь парят себе в небесах и забот не знают».
— Так зачем ты собрался помогать ей?
— Не знаю. Мне понравилось, что она такая прямолинейная и добрая. И, кроме того, — добавляет он, — мне не терпится посмотреть на человека, которому доверяет малявка.
Король Крыс кивает:
— Таких очень немного. И вполне понятно, по каким причинам.
— Значит, мы с тобой договорились, — заявляет Хедли. Некоторое время он смотрит туда, где только что скрылись малявки, и наконец снова переводит взгляд на собеседника. — Сколько времени тебе потребуется, чтобы найти этого человека?
Король Крыс пожимает плечами:
— Немного. Она живет в северной части города?
— В новостройках.
— Птицам там заняться нечем, кроме сбора сплетен. Значит, начнем с малявки и его собаки, потом пойдем назад во времени и выясним, как он повстречался с твоей Элизабет. Их знакомство не могло остаться незамеченным. Это не такое дело, чтобы мои люди…
Хедли улыбается, и Король Крыс замолкает.
— Твои люди? — удивляется гном.
Король Крыс хмурится, потом продолжает говорить, словно и не слышал замечания гнома:
— Ничто не остается незамеченным. И чем более странное событие происходит, тем его легче запомнить. Итак… — Он прищуривается и начинает что-то подсчитывать. — Может быть, на все уйдет один час.
— Я буду ждать от тебя новостей.
— Где я смогу тебя разыскать?
Хедли снова улыбается:
— Имея столько глаз и ушей, ты не должен задавать подобных вопросов.
Король Крыс недовольно фыркает, но потом и на его лице появляется улыбка:
— Наступит день, когда ты назовешь меня по имени, — говорит он.
Тот, кто назовет Короля Крыс по имени, официально признаёт его своим владыкой.
«Вряд ли», — думает про себя Хедли, но вслух произносит:
— В тот день ты признаешься, что это имя — самое правильное.
— Кто знает? — пожимает плечами Король Крыс. — Bсe возможно. По крайней мере, так говорят. Я сам слышал.