Единственным, кто находил ее терпимой, был Петирон. С того мгновенья, как он впервые услышал пение Халанны, он уже не обращал внимания на жалобы Мере-лан — более чем обоснованные: Халанна недисциплинированна и музыкально почти безграмотна. Заполучив в свое распоряжение контральто великолепного тембра и широкого диапазона, Петирон возликовал. Он тут же принялся дорабатывать произведение, которое писал к Окончанию Оборота, добавив к нему соло для контральто. Предупреждения Мерелан о том, что Халанна не в состоянии будет «прочитать» партию контральто и уж тем более — справиться с изменениями ритма и каденциями, Петирон просто пропускал мимо ушей.
К несчастью, в результате попустительства Петирона манеры Халанны только ухудшались. Мерелан потребовался весь ее такт и весь ее авторитет мастера голоса, чтобы заставить девушку заниматься вокальными упражнениями — они должны были улучшить технику дыхания, укрепить диапазон и подготовить Халанну к исполнению экстравагантных сочинений Петирона. Петирон задумал также дуэт для сопрано и контральто, а это означало, что Халанне предстоит петь в паре со своей учительницей, мастером голоса. Девушке это было явно не под силу, несмотря на изумительный голос.
Мерелан никогда не была завистливой; она охотно помогла бы Халанне подготовиться и заполнить пробелы в образовании — если бы та была хоть чуть-чуть покладистее. Но Халанна решила так: раз уж она достаточно хороша для того, чтобы петь дуэтом с самой Мерелан, ведущей певицей Перна, значит, она уже не нуждается во всяких скучных упражнениях и изучении тонкостей музыкального дела. Она пела во все горло, не задумываясь, о чем она поет. Халанну не волновали исполняемые песни, ее интересовало лишь одно: как бы наилучшим образом продемонстрировать силу своего голоса. Такое достоинство, как мягкость, было ей неведомо.
— Если она и впредь будет так верещать, — сказал Уошелл, когда Мерелан пришла к нему посоветоваться, что же делать с новенькой, — через пару Оборотов у нее не останется никакого голоса. И проблема решится сама собой. Я бы так сказал.
— Уошелл! — потрясенно воскликнула Мерелан. Никогда прежде ее друг не говорил столь язвительно.
Уошелл приподнял брови, нахмурился и внимательно посмотрел на Мерелан.
— Конечно же, петь мягко и негромко — намного труднее, ведь для этого нужно уметь управлять дыханием. За время моей преподавательской деятельности у меня было много трудных учеников — но такого в моей практике еще не встречалось. Интересно, о чем думал Максилант, расписывая ей, какие у нее замечательные способности?
— Да ни о чем, наверное, — со вполне понятным раздражением отозвалась Мерелан. — Чистейшей воды безрассудство. И стремление польстить дочке хозяина холда.
— Может, ты и права. Но вот как он мог ее куда-то послать, дав настолько скудную базовую подготовку, — это у меня в голове не укладывается.
— И у Халанны, вероятно, тоже, — добавила Мерелан. И они обменялись понимающими усмешками.
— Пускай Петирон сам с ней разбирается, радость моя, — сказал Уошелл, подмигнув Мерелан. — Ты же сама знаешь: он не потерпит, чтобы кто-то коверкал его музыку.
— Это верно, — задумчиво пробормотала Мерелан, затем скривилась. — Только он, похоже, решил, что из меня — неважный наставник. А это не так! — добавила она со вспышкой гнева.
— Несомненно, радость моя. Любой арфист, проживающий в Доме, охотно это подтвердит. — Уошелл погладил Мерелан по руке. Затем он задумался на миг. — Возможно, существует и другой путь. Мы что-нибудь придумаем. Подожди немного.
Многие из мастеров и даже подмастерьев цеха арфистов были эксцентричны, каждый на свой лад; остальные уважали их причуды или мирились с ними, как с неизбежным злом. Но каждый из них упорно трудился, постигая тонкости своей профессии. Халанна же не утруждала себя подобными мелочами. Но Мерелан не отступалась: она настойчиво старалась чему-то научить Халанну, а девушка с неменьшим упорством уклонялась от уроков.
Халанна была искусной кокеткой и быстро выделила людей, к которым следует относиться благосклонно, — тех, кто либо занимал высокое положение в цехе, либо родился в семье влиятельных холдеров. Впрочем, она отличала и тех мастеров и подмастерьев, кто был хорош собою; а таких нашлось немало, ибо как раз сейчас многие вернулись в цех или за новым назначением, или для того, чтобы принять участие в предпраздничных репетициях. А Халанна обладала не только превосходным голосом: даже злейшие ее враги не могли не признать, что девушка очень красива. Ее белокурые волосы отливали на солнце серебром, а безупречно ровный загар подчеркивал яркую зелень глаз и белизну зубов. Да и фигура у нее была более зрелой и женственной, чем у большинства девушек ее возраста. Халанна не считала нужным придерживаться правил, установленных домоправительницей. Всякие там запреты — это для детей, а не для дочери владельца холда! Она не принимала во внимание, что многие ученицы ничуть не уступали ей по положению, а некоторые были даже родовитее. Халанна постоянно задерживалась на прогулках и пробиралась в домик учениц поздно ночью, тайком.
А потом Халанна невзлюбила Робинтона.
Мерелан часто проводила уроки вокала у себя дома— места там хватало, а свой уголок обеспечивал возможность заниматься без помех. Вот и сейчас, готовясь к празднику Окончания Оборота, она занималась с несколькими студентами, и далеко не всегда Роби в это время был в школе. Он тихо играл себе в другой комнате и никому не мешал. Но Халанна заявила, что присутствие ребенка мешает ей сосредоточиться. И вообще, она не любит, когда кто-то слушает, как она занимается. Это так раздражает!
Вот этого Мерелан уже не выдержала. Нет, такой наглости она не станет терпеть даже ради Петирона, хоть он и твердит с утра до вечера об успехе своего нового произведения.
— Раз это для тебя так важно, дорогой, — сказала Мерелан сквозь зубы, — я думаю, тебе следует самому заняться ее подготовкой. Как ты, вероятно, уже заметил, — добавила она, заведомо зная, что ничего такого Петирон, конечно же, не заметил, — Халанна способна добиться куда большего с наставником-мужчиной. А мне и без того хватает хлопот со второй партией.
— Но я не смогу обучить ее так, как обучила бы ты, — удивленно возразил Петирон. По его чистосердечному убеждению, Мерелан преподавала вокал несравненно лучше, чем он сам, и он никак не мог понять, почему ей трудно обучать девушку с таким прекрасным голосом. — Ты сердишься, что я написал дуэт и тебе приходится петь с ней?
— Я? С чего бы мне сердиться? У Халанны великолепный голос, но в технике много недостатков. А я уверена, что к твоим замечаниям она будет прислушиваться куда внимательнее.
Петирон отнюдь не был в этом уверен, но в Мерелан ощущалось нечто такое, что Петирон предпочел оставить свое мнение при себе, А подвоха он не почувствовал.
После первого же урока все изменилось.
— Да она же просто идиотка! — негодовал Петирон. — Она ничего не смыслит в музыке! Ты что, за целый месяц занятий так и не смогла ничему ее научить?
— Нет, — негромко ответила Мерелан и указала на закрытую дверь, напоминая, что ребенок спит.