Он, поморщившись, указал на нижнюю половину своего тела:
— Изготовители активных протезов, компания «Мото-простетикс», в неизмеримой мудрости своей решили, что раз уж я когда-то в незапамятные времена воспользовался их экспериментальной мотоколяской, значит, я им обязан. Они убедили главного администратора Института, что я — единственный, кто может испытать это их сооружение. Предполагается, что это должно позволить мне разгуливать по комнате — и, более того, стоять за операционным столом столько, сколько понадобится. Так оно и есть — когда эта штука работает. Надо сказать, что ошибок в ней не меньше, чем в любой новой операционной системе, — он покачал головой. — Вот, например, вчера мерзкая штуковина зависла, и я так и остался стоять посреди холла с поднятой ногой. Восхитительное, должно быть, было зрелище! Я, наверное, смахивал на танцора с древнегреческого фриза. Думаю, пока что в действительно важных случаях я предпочту довериться своей старой коляске.
Тия хихикнула, представив себе Кенни, который застыл на месте, не в силах шевельнуться.
Он покачал головой и рассмеялся.
— Ну так вот, из-за этого… оборудования и из-за пациентов мне пришлось отправить Анну в качестве официального представителя. Надеюсь, ты не сердишься на нас с Ларсом, радость моя…
— Ну да, а мне в отпуск отпроситься тем более непросто, — перебил доктора Кенни другой голос, дружеский и насмешливый, раздавшийся из динамиков кабинета. Услышав Ларса, Кенни усмехнулся. — А снять станцию с орбиты и посадить ее на планету, чтобы поприсутствовать на выпускной церемонии, мне начальство не разрешило. Какое свинство с их стороны!
Тия не удержалась от смеха.
— Так что ничего не поделаешь: придется тебе самой заглянуть ко мне в гости. Теперь ты одна из членов нашего клуба, так что мы сможем между собой помыть косточки этим мягкотелым. Кстати, знаешь, сколько обычных людей требуется, чтобы поменять лампочку?
Кенни невежливо перебил Ларса. Он выглядел усталым, но Тия видела, что он в превосходном настроении. Это могло означать только одно: Кенни только что совершил очередное чудо.
— Без меня, пожалуйста! — сказал он. — Как бы то ни было, у Ларса есть твой почтовый номер, так что ты будешь часто получать от нас сообщения — возможно, чаще, чем тебе хотелось бы! Мы тебя любим, девочка! Крепко обнимаем тебя по-дзенски!
Экран моргнул и погас. Тия улыбнулась, довольная. «Объятия по-дзенски» придумал Ларс: «Это то, как мы бы тебя обняли, если бы были рядом и могли тебя обнять; но нас там нет, и обнять тебя мы не можем». Они с Кенни присылали ей эти «объятия» каждый раз в своих еженедельных сообщениях, которые Тия получала во время всего периода обучения. Вскоре весь ее класс перенял это выражение, столь подходящее для капсульников, и теперь оно быстро распространялось по всему обитаемому космосу. Кенни особенно позабавило, когда один из его выздоравливающих пациентов услышал эту фразу в послании от своей жены-домоседки, как огня боящейся всякой техники.
Ну что ж, это сообщение было лучшим событием сегодняшнего дня, это точно. И превосходно увенчало начало ее новой жизни. На выпускной церемонии присутствовали Анна и папа с мамой, профессор Броген вручил ей специальные награды за особые успехи в ксенологии, дипломатии и изучении первых контактов, а в тот самый день, как Тию подсоединяли к кораблю, на космодроме появилась Мойра, которая все еще летала с Томасом — вот чудо из чудес!
То, что Мойра, образно выражаясь, держала ее за руку во время малоприятной процедуры, пока техники под частичной анестезией подсоединяли ее к пилону, — это дорогого стоило.
Тия содрогнулась, вспоминая об этом. Нет, конечно, тебе заранее описывают все, что ты будешь чувствовать (точнее, то, чего ты не будешь чувствовать), ты проходишь психологическую подготовку и думаешь, что ты ко всему готова, но вот этот момент истины, когда тебя лишают всего, кроме самого примитивного комма и нескольких сенсоров, которыми оборудована сама капсула… Это ужасно. Как один из худших кошмаров.
А ведь Тия еще помнила, каково жить, не обладая ничем, кроме чувств обычного человека. Чего же стоит эта процедура тем, кто находится в капсуле с рождения! Ей живо вспомнился весь страх и беспомощность, которые она переживала тогда, в больнице.
Благодаря Мойре все прошло немного легче. Но если процесс подсоединения был похож на путешествие в ад, лишенный любых чувств, очнуться в корабле было настоящим раем.
Никакие тренировки на учебных тренажерах не могут дать представления о том, каково это на самом деле: стать живым, дышащим кораблем, готовым рвануться к звездам.
Это был момент, который вернул Тии все, чего она когда-то лишилась. Неважно, что теперь ее «кожа» была сверхпрочным сплавом, «ноги» — двигателями, «руки» — роботами, с помощью которых Тия могла обслуживать себя снаружи и внутри. Что ее «легкие» и «сердце» были системами жизнеобеспечения, поддерживающими существование ее мозга. Что все ее органы чувств были лишь сенсорами корабля, подсоединенными к контактам, ведущим в мозговой ствол. Все это было неважно. У нее снова появилось тело! Это было такое блаженство, которого ни один из тех, кто обитал в капсуле с самого рождения, просто бы не понял. Вот Мойра ее понимала… и хорошо, что Тии было с кем поделиться своим восторгом!
И Томас тоже понял ее, как мог понять только давнишний напарник-«тело». В качестве выпускного подарка от себя Томас пристроил на стену в центральной рубке специальный шкафчик для Теодора Эдуарда.
— А если кто этого не поймет — да пропади он пропадом! — твердо сказал Томас, сажая заново вычищенного Теда в шкафчик и закрывая прозрачную плексигласовую дверцу. — Пилот — всего лишь пилот, а медвежонок — это друг на всю жизнь!
И теперь суровый голубой медвежонок в рубашонке с эмблемой Курьерской службы царил в рубке, точно некий молчаливый наблюдатель. Неизвестно, что подумают о нем пилоты. Ну и фиг с ними: пусть думают, что это какая-то странная голограмма. А кстати: ведь к ней скоро должны прийти кандидаты в «тела»! «Вот и посмотрим, как они отнесутся к Теду».
Тия вернулась к статьям, мимоходом проводя статистический анализ и оставляя перекрестные ссылки на все, что казалось ей любопытным. Кое-какие наблюдения действительно представлялись весьма значимыми. Например, истощенные месторождения определенных минералов вблизи мест обитания эскайцев или удивительное сходство чередования сезонов и периодов обращения планет и планетоидов, на которых они селились. То есть насколько у планет марсианского типа вообще могут быть сезоны. Но периоды обращения, совпадающие с разницей в пределах часа… Интересно. Неужели они настолько зависели от естественного солнечного освещения? Если так подумать — да, расстояние от солнца у всех планет тоже примерно совпадает. И все это звезды солнечного типа…
Тия переключила внимание на последние исследования своих родителей, предоставив информации об эскайцах пока что перевариваться у нее в сознании. Пота с Брэддоном были Шлиманами современной археологии, но славу им принесли не эскайцы. После того как Тия заболела, они так и не смогли заставить себя вернуться на место прежних раскопок и вообще к исследованию эскайской культуры — и институтское начальство в кои-то веки повело себя как люди, а не как искусственные интеллекты с компьютерными чипами вместо сердца и пошло им навстречу. Пота с Брэддоном получили новое назначение — на планету с нормальной атмосферой и богатой вулканической деятельностью, большая часть поверхности которой была покрыта океаном, а на тысячах мелких островков обитали разумные существа, ведущие кочевой образ жизни, — короче, полная противоположность эскайским планетам. И именно здесь они совершили свое открытие. Изучив туземные легенды о царе, который впервые решился бросить вызов богам, они повторили знаменитое открытие Шлимана, нашедшего останки легендарной Трои: им удалось обнаружить целый город, погребенный под потоками лавы. И притом идеально сохранившийся. Для этого мира и этого народа то был аналог Атлантиды и Помпей, вместе взятых: жители погребенного города владели технологиями бронзового века, в то время как современные разумные существа все еще использовали орудия из кремня, обсидиана и раковин и обитали в крошечных деревеньках, насчитывавших не более двух сотен жителей. И в то время, как современные туземцы были амфибиями, проводившими большую часть жизни в воде, эти древние существа почти всю свою жизнь проводили на суше…