Селд побледнел.
— Ты не можешь… ты знаешь, на что способна эта штука?
— Уж мне-то не знать, — самодовольно заявила она. — Теперь старину Мастера на все руки будут звать и «отрезающим всем ноги».
— Ты не можешь, — сказал Селд, хватая Джоат за руку. — Они мерзавцы, но они… они же разумные существа. Ты не имеешь права так их калечить. — В его голосе вновь прозвучали отцовские нотки, но сам он затрясся от напряжения. Капли пота выступили у корней его рыжих волос. — Это отвратительно! О чем ты думаешь?
Джоат вырвала свою руку из его.
— Я думаю о том, что они делают. Пытают, мучают и калечат людей. Что они сделали с Пэтси и твоим другом Джуком. Я думаю о том, как отплатить им.
Он облизал губы.
— Не так, я не хочу иметь со всем этим ничего общего. Разве ты не можешь просто… убить их не так грязно? Давай, Джоат?
Она оттолкнула его плечом и закрепила новую нить приблизительно на уровне пояса взрослого.
— Сим говорит, — продолжала она, протягивая еще три нити где-то на уровне голени, — мучить врагов лучше, чем просто убивать их. Это вызовет шок и заставит их бояться.
— Если мы делаем такие вещи, чем же тогда мы от них отличаемся?
Джоат повернулась к Селду с откровенной злостью на лице.
— Тем, что мы живем здесь, и мы делаем это не для того, чтобы позабавиться! Или сделать на этом бешеные деньги!
Неожиданно Селд прямо по стене коридора осел на пол.
— Селд? — воскликнула Джоат, и ее лицо моментально смягчилось, а голос изменился. — Селд, с тобой все в порядке? Тебе надо принять твои таблетки?
— Все хорошо. Я просто… Мне просто не слишком нравится, когда ты такая, Джоат. А ты мне действительно нравишься. Знаешь?
«Иногда я не слишком нравлюсь даже самой себе», — подумала Джоат. Она отвернулась и сердито надула губы.
— Не задерживай меня сейчас, Селд, потому что здесь все скоро станет еще хуже, прежде чем опять станет хорошо. Если опять будет хорошо. — «Всё всегда изменяется только в худшую сторону».
Он поднял голову.
— Если мне скоро придется умереть, я сделаю это, не запятнав свою душу убийством, — сказал он. — Дай мне свои пилюли.
— Зачем?
— Я свои потерял.
— Хорошо.
Предполагалось, что они примут эти пилюли, если встретятся с кольнари. Селд положил коробочку в карман и начал осторожно отползать в глубь коридора.
Джоат поджала губы и закрепила еще одну нить в стене на перекрестке с соседним коридором, на том уровне, где, как она считала, находятся головы кольнари.
Затем она нырнула под ней с большим запасом и на цыпочках вернулась к первой нити. Остановившись практически сразу за ней, она прислушалась.
«Идите же скорее, свиньи, — думала она. — Давайте быстрее, черт возьми». Они, скорее всего, удивятся, почему их первый патруль не отзывается так долго. Джоат отошла, встала у «забытой» саботажниками панели и прислушалась, пытаясь унять собственное сердце, готовое, казалось, вот-вот вырваться из груди. Наконец ее чуткий слух уловил какие-то звуки. Она досчитала до пяти и начала отступать ко второй линии. Едва войдя в коридор, Джоат услышала крик «Руки вверх!» — на языке кольнари.
«Великолепно, — подумала она, — они увидели лишь «прикрытие»! К тому же они не сказали: «Руки вверх, скамвермины».
Прозвучала пара выстрелов — использовалось легкое оружие, блеснули иглы, отскочившие от металла. Командир расчета прогавкал приказ — прекратить огонь и начать преследование. Босые ступни затопали по сетчатому покрытию коридора.
Тут в коридоре раздались крики, пронзительные и много раз повторенные эхом в ограниченном пространстве. Джоат высунулась из ниши, где она пряталась, и заглянула за угол. Ее злорадная усмешка постепенно сменилась гримасой отвращения. Двух воинов кольнари нити разрезали от живота до позвоночника, как ничтожных мотыльков, они лежали на полу в маленьком озере собственной крови. Пока Джоат смотрела, на пол грохнулось еще одно разрезанное на две части тело, и там было так много крови, и кишки, и внутренности всех цветов, и светло-пурпурные легкие…
Одна из женщин-воинов потянулась к своим изуродованным ногам и отрезала себе руку до половины запястья. Два пальца беспомощно болтались, пока она сжимала руку и кричала — кричала не от боли или страха, а от откровенного ужаса перед невидимым нечто, убивающим ее.
— Ох, слишком градлово, — прошептала Джоат себе под нос. После всего, что она увидела, эти слова звучали так неуместно, что она почувствовала, у нее начинается приступ истерического смеха. Что-то подсказало ей, что этот смех будет очень трудно остановить, если он вырвется наружу, поэтому она сдержала его. Ее глаза казались громадными, как блюдца, на худом и бледном лице.
На другом конце коридора был замаскирован один из лифтов Симеона. Перед тем как войти в него, Джоат выбросила пустую катушку от мононити в коридор. Позади нее раздались крики — следующий вражеский патруль. Судя по звенящим звукам, они пытались разрушить нити с помощью стволов своего оружия. Раздался глухой звук, когда один неосторожный кольнари слишком поспешил свернуть в коридор и лишился головы в последней ловушке.
Быстро передвигаясь, Джоат поднялась на лифте на три уровня выше и вышла в прилегающий коридорный отсек, предназначенный для починки электрического оборудования. Она забралась в одну из небольших вентиляционных шахт и, подтягиваясь быстро и эффективно, добралась до просторного помещения, где пересекалось несколько труб. Здесь она была в безопасности: тут была и скромная постель, и несколько коробок с едой, так же как и инструменты, которые она «увела» у инженеров. Хотя едва ли можно назвать воровством, когда тебе охотно дают все, что ты пожелаешь. Они звали Джоат «Духом SSS-900-С» или Гремлином Симеона.
Потом у нее страшно скрутило живот. Прибыли сервомеханизмы, трещавшие и бормотавшие между собой, и убрали не до конца переваренную пищу.
Джоат бросилась на постель, закрыв лицо руками, и горько заплакала. Так долго и безутешно она не плакала никогда в жизни, сколько себя помнила.
— Джоат, деточка, ты не ранена? — Голос Симеона был мягок и полон участия, но сейчас лишь немного напоминал о том, кого она когда-то боготворила.
Она подняла лицо, покрасневшее от слез, но ее губы остались белыми.
— Я не такая крепкая, как считала, — проговорила она в перерывах между всхлипами. — Я не думала… Какое дерьмо, нет! У меня было каменное сердце. Это же я, Джоат-убийца! Ты слышал, как я дразнила Селда за его нытье? — Слезы душили ее, но она вытерла глаза тыльной стороной руки. — Он меня возненавидит! Я сама себя ненавижу! Это было так… — И она снова бросилась лицом вниз и принялась колотить матрас руками. Жуткие рыдания эхом разносились по всему коридору.