— Я не собираюсь никому позволить украсть права на твое изобретение, Джоат. Я намерен защищать твои интересы. Обещаю тебе.
— Спасибо, — просто сказала она. Установилось необычно напряженное молчание. Через несколько секунд Джоат продолжила: — Знаешь, наверное, это не слишком хорошая мысль, чтобы вокруг крутилось много народа. Я хочу сказать: чем меньше людей будет об этом знать, тем меньше вероятность, что какой-то тупица потеряет прерыватель, а пираты найдут его и поймут, что это такое. Что тогда будет с нами?
— Резонное замечание, — рассудительно заметила Чанна.
— Поэтому, — Джоат хлопнула себя по коленкам, а потом растерла ладонями бедра сверху вниз, — я подумала, мы с Селдом сможем изготовить вполне достаточно для ваших парней, — она обратилась вначале к Симеону, потом к Чанне, — ну, как можно больше, для глав отсеков и руководителей групп. — Она осмотрела лица взрослых, изучая их выражение, потом повернулась к колонне Симеона: — Что ты скажешь?
— Я скажу, что ты бессердечная шантажистка, базарная торговка и техно-ведьма. Из этого следует, что я поговорю с Чаундрой, и, мне кажется, он позволит Селду помогать тебе в осуществлении твоего проекта. Но в следующий раз проявляй больше здравого смысла, Джоат. Когда я удочерял тебя, предполагалось, что ты будешь придерживаться хотя бы каких-то рамок. О, и не слишком сильно эксплуатируй его. Он не… — Симеон пытался предупредить ее как можно дипломатичнее, — слишком силен.
— Я знаю, — тихо сказала она, серьезно кивая. — Я позабочусь о нем, обещаю. — Затем она улыбнулась профессионально отработанной улыбкой и встала. — Что ж, всем спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — пожелали они ей в ответ.
Когда дверь за девочкой закрылась, Амос нежно посмотрел на Чанну, но потом опустил взгляд.
— Я тоже вымотался, а так много еще осталось выучить.
— Сделай то, что сможешь, — посоветовала Чанна, — а там видно будет.
— И не забывай, — сказал ему Симеон, — все, что тебе надо сделать, — это попросить, а я постараюсь помочь. Чанна, почему бы тебе не дать ему контактную кнопку?
— Да, конечно. — Она вытащила маленькую коробочку из ящика стола и вручила Амосу.
— Нам, наверное, стоит дать по одной Джоат и Селду, — предложил Симеон.
Чанна кивнула.
Амос, умирая от любопытства, принял из ее рук маленькую кнопочку.
— Это приспособление позволит мне видеть то, что ты видишь, слышать то, что ты слышишь, и отвечать тебе лично, — сказал ему Симеон.
— Оно такое крохотное, — сказал Амос, изучая микроскопическое устройство.
— Но такое эффективное, — ответил Симеон через кнопку.
Пораженный Амос уронил ее.
— Я понимаю, что оно может оказаться очень полезным, — сказал он, усмехаясь, когда поднимал ее. — Спасибо тебе, Симеон.
Чанна запнулась.
— Увидимся завтра утром.
— Да, к тому же уже скоро, — ответил Амос, печально кланяясь ей.
Чанна отчаянно зевала, подняв взгляд на дисплей, показывающий время. Скоро ужин. Есть надежда, что он будет веселее завтрака, который проходил страшно уныло.
— О боги, вот и кончается еще один день. И куда же подевались все остальные?
— Амос идет домой и вот-вот будет здесь, — ответил Симеон. — Джоат самозабвенно занималась незаконными действиями в инженерной лаборатории и хохотала как сумасшедшая вместе с Селдом, когда мне удавалось туда прорваться. Она вернется сюда, чтобы поесть, или, по крайней мере, планирует это.
Чанна потянулась.
— Мне нужен перерыв. — Она хлопнулась в ближайшее кресло. — Не поставишь «Гибридскую сюиту»? Пожалуйста.
Он послушал недолго и сказал:
— Она прекрасна.
— Одна из моих любимых. Моя прабабушка как-то сказала мне, что в ней заключена музыка океанов Земли. С тех пор я еще больше полюбила ее.
— Твоя прабабушка была с Земли, Чанна?
— Нет, но она там бывала. О, это моя любимая часть… немного громче, Симеон.
Она поднимала руку, ладонью вверх, указывая, насколько он должен еще прибавить звук Дверь открылась перед Амосом, моментально отступившим назад, словно его смыл волшебный вал этой необыкновенной мелодии.
Чанна посмеялась над его озадаченным выражением лица и сделала Симеону знак, чтобы он убавил звук.
— Извини, — сказала она.
Амос осторожно просунул в помещение голову.
— Ну и ну! — свистнул он. — Чанна, это очень опасно — слушать такую громкую музыку. Так можно испортить слух.
Она скорчила рожу.
— Не будь таким ханжой, Симеон-Амос. От классической музыки еще никто не оглох.
— А Бетховен? — вспомнил Симеон.
— Ха! — рассмеялась она. — Вы, мужчины, все смешиваете в одну кучу.
И она, спотыкаясь, поплелась на кухню за кофе. Щедро разбавив его сливочным ликером и взбив на поверхности молочную пенку, она смачно отхлебнула его.
— Ах! Вот это здорово! — «Хотя, впервые узнав, как получают молоко, я едва не оставила в раковине свой завтрак», — добавила она про себя. Симеон почти моментально узнал ее вкусы.
— Я теперь чувствую, чего мне действительно не хватает, — сказал Симеон.
— Гм?
— Кофе, еды. Каждый, кто сидит там, внизу, за столом «Периметра», заявляет: «Вау! Как это вкусно пахнет!» — а вскоре за этим следует: «М-м-м! Это действительно вкуснятина!» А у меня никогда не будет аналогов ни одного из этих чувств. Вкус и запах — могли бы дать мне хотя бы одно из этих ощущений. О, я могу ощутить плохой вкус, когда в аппаратах химического синтеза что-то кончается, и я могу почуять след иона, но это совсем другое. Иногда медицинский персонал Центральной проявляет абсолютно бесчеловечный прагматизм.
— Почему бы тебе не занять этим Джоат? — предложила Чанна.
— Чем это вы хотите меня занять? — спросила Джоат, появившаяся в этот момент.
— Я только что говорил, что лишен возможности попробовать кофе или даже понюхать его, когда все утверждают, что он так замечательно пахнет. Я просто не знаю, что это значит. Даже мысленно не могу этого представить. Мне не нравится ощущать, что меня лишили одного из главных удовольствий в жизни. Однако мысль о том, что кто-то будет копаться в нервах, соединяющих меня с компьютерами, вызывает у меня дрожь.
Чанна с Амосом моментально обменялись взглядами, а затем отвели глаза в сторону. Но Симеон уже заметил это.
— Это ужасно, — сочувствующе сказала Джоат, — хотя, может быть, ты дашь мне свои характеристики…
— Вот еще секс… секс доставляет громадное чувственное удовольствие, — продолжал Симеон со смаком. — Я мог бы держать пари, что благодаря собственному воображению получаю почти такое же наслаждение, как и те, кто действительно занимаются сексом.