– «Величество, что за неуместное эсерство! Не забывай, ты у нас деспот-угнетатель, а не радетель за права тружеников сохи. Лучше скажи, как ты думаешь, куда едет эта телега?»
– «Вероятно, на давильню. Куда же еще?»
– «Поди ж ты! Контуженый-контуженый, а соображает! А давильня, по-твоему, где?»
– «Откуда мне знать?»
– «Перехвалил», – констатировал Лис. – «Соображает, но контуженый-контуженый. Вальдар, напоминаю еще раз, ты же пережиток развитого феодализма! Тебе ли такого не знать? Куча ж французских вин именуются „шато де шо-то обо шо-то“ именно потому, шо по законам, еще до царя Панька, давильня находится в замке сеньора. Уразумел?»
– «Ты что же, хочешь въехать в Монфорлан под прикрытием винограда?»
– «Ой, догада-догада! Новый сорт – слобожанский Лис. Всего две кисти, но вкус – с ног валит! Ладно, недосуг мне тут с тобой базаритъ. Надо еще потренироваться влетать в корзину не хуже, чем мяч Шекила О'Нила со штрафного броска».
Лис отключил связь, оставляя моему воображению полную возможность самому рисовать картины впрыгивания моего напарника в корзину и ускоренной укладки его под лукошком, наполненным похищенным виноградом. По сути, план его был прост и вполне действенен. Пока возницы следующей телеги будут убирать с дороги неведомо откуда взявшийся шлагбаум, подменить одну из корзин в повозке на свой трофей и в таком экзотичной виде въехать в резиденцию Гиза. Если нечто подобное удалось с Конфьянс при выезде из Парижа, отчего бы этому трюку не сработать здесь! Конечно, богатый на выдумки Лис при желании мог изобрести еще десяток различных способов проникновения «во вражье логово», но, насколько я смог понять его замысел, для успеха предстоящего шоу ему требовалось магическое возникновение из ниоткуда. Никто не должен был иметь возможности заявить, что видел, как Рейнар появился в замке. ради подобного эффекта приходилось идти на неудобства.
* * *
– Сын мой! – Голос брата Адриэна вывел меня из задумчивости. – Мне досадно отвлекать вас от размышлений, надеюсь, благочестивых, но прошу вас, поглядите сами – впереди патруль.
Я посмотрел туда, куда указывал монах, и со смешанным чувством радости и тревоги убедился в безошибочности поставленного им диагноза. Полтора десятка шевальжеров, одетые в цвета Лотарингского дома, двигались нам навстречу, приспустив пики и перестраиваясь на ходу в колонну по двое. Что ж, несомненно, такого приема следовало ожидать. Мы находились на территории противника, и было бы странно встретить здесь стрельцов московского царя Ивана или, не дай бог, турецких янычар.
С другой стороны, подобная встреча недвусмысленно говорила о том, что Шалон совсем близко. Не далее полутора лье. Дальше подобные разъезды высылать смысла не имело. Вестовой на галопе должен достичь городских ворот за считанные минуты. Иначе можно и коня загнать, и о приближении врага не сообщить.
– Молчите, мсье. Не говорите ничего. – Жозефина отдернула кожаный занавес, скрывавший от посторонних глаз происходящее в возке. – Вы наемник из Штирии и плохо понимаете наш язык. Мы сами все устроим. – Она высунулась наполовину из окошка, давая возможность платью натянуться так, что тяжелые полушария ее грудей, и без того слабо скрываемые нескромным декольте, показались во всей красе, чудом не вываливаясь наружу. – Виват, господа! – радостно завопила Жози так, что можно было решить, будто весь этот чуть был проделан нами с одной лишь целью: воочию узреть приближающийся разъезд. – Мадемуазель! Посмотрите, какие бравые рыцари!
Между тем «бравые рыцари», обогнув экипаж с двух сторон, замкнули кольцо, пропуская вперед усача-капрала, явно главного Роланда этого славного войска.
– Кто такие? Куда держите путь? – не отрывая целеустремленного взгляда от соблазнительного выреза платья, сурово вопросил капрал, сдвигая брови, чтобы придать масленому взгляду грозную видимость серьезности.
– Мой капитан! – с придыханием проговорила ценительница рыцарской доблести, и ее многообещающий взгляд скользнул по лицу, плечам, бедрам и ногам доморощенного Тристана. – Я так счастлива видеть перед собой столь высокий образец мужественности! Какой вы, должно быть, сильный и опытный… воин! – Она томно вздохнула, мечтательно опуская веки, опушенные длинными темными ресницами.
Капрал ощутимо почувствовал, как неведомая сила приподнимает его в седле.
– Кхм, – прочистил горло ветеран. – Мадам! Все же, куда вы держите путь?
– Мадемуазель, – проворковала Жозефина, преданно глядя в глаза всадника. – Мы едем в Шалон. Я буду совсем рядом с вами. Совсем рядом. Моя хозяйка – благородная госпожа д'Отремон, придворная дама свиты Маргариты Валуа. Так что я буду очень близко.
– А-а-а? – Усач-командир, пытаясь все еще держать марку перед своими подчиненными, из последних сил оторвал взгляд от вздымающихся прелестей Жозефины и подозрительно уставился на меня. – А ваши спутники? Они добрые католики?
Должно быть, на самом деле его вопрос мог означать следующее: «А этот разряженный хлыщ с висячими усами – не твой ли любовник?»
– Что вы, брат Адриэн – сама святость! Он духовник моей госпожи. А это? Это Ганс. Он почти не говорит по-французски. Ганс нас охраняет.
– Он один? – удивился «рыцарь девичьих грез» Жози. – Всего лишь один всадник?
– О нет, что вы! Их было шестеро и еще пять слуг да две камеристки моей госпожи – Клер и Жаклин. Но вчера вечером на нас напали разбойники. Это было так ужасно! Столько убитых, везде кровь! Я так боялась, так боялась! Просто какое-то светопреставление! Моя бедная госпожа до сих пор вся в слезах! Удивляюсь, как нам удалось вырваться!
– Эй, парень! – на довольно сносном немецком бросил мне капрал. – Ты откуда родом?
– Из Штирии, из Оссемюнда, – нимало не задумываясь, выпалил я на чистейшем немецком. К немалому своему удивлению. Никогда бы не подумал, что владею этим языком.
Начальник разъезда удовлетворенно кивнул головой.
– Мой капитан! – Жозефина не замедлила вновь переключить на себя внимание шевальжера, не давая затянуться нежелательной беседе. – Смею ли я надеяться, что вы не оставите нас вот так вот одних, на дороге? Мы так напуганы! Эти ужасные злодеи! Прошу вас, мсье. – Она по-русалочьи распахнула голубые глаза, демонстрируя невесть откуда взявшиеся слезинки в их уголках. – Не оставляйте нас одних! Вы такой сильный и отважный…
– Кхм. Что вы, мадемуазель! – Бравый служака подкрутил ус. – Вы под нашей охраной. – Он скомандовал разъезду продолжать движение и, отобрав из него пятерых шевальжеров, пристроился впереди возка.
– Благодарю вас, мсье, вы истинный рыцарь! – напутствовала его хозяйка «Шишки». – Моя госпожа непременно упросит сестру своей госпожи – супругу вашего герцога, очаровательную Клод Валуа, сделать вас коронелем.
Лицо будущего коронеля просияло как новенький ливр, и он отсалютовал возку своей благодетельницы пикой. Похоже, вопрос проверки в воротах Шалона был решен. Теперь «благородной госпоже д'Отремон» осталось устроиться на службу к Марго, остальное было уже моей заботой.