– Ну что ж, я готов! – Лис расправил плечи. – Куда идти?
– Нынче вечером, когда стемнеет. Таверна «Коронованный олень». Подойдите к задней двери и постучите. Тук-тук, тук-тук-тук, тук. Вас проведут.
– Ну что ж, вечером так вечером, – согласился напарник.
– Кстати, преподобный отец, – начал я, вспоминая утренний рассказ пана Чарновского о бывшем викарии парижского архиепископа, нашедшего себе убежище в свите папского нунция. – Здесь в Реймсе сейчас находится преподобный Рауль де Ботери. Быть может, он вам знаком по Парижу?
– Немного, – кивнул головой брат Адриэн, останавливая на мне задумчивый взгляд.
– Вы не могли бы организовать мне встречу с ним?
– Попробую, сын мой. Но при условии, что встреча состоится в моем присутствии. Сами понимаете, вы все же гугенот, и секретарю кардинала Солертини не пристало разговаривать с вами наедине.
– Я согласен. Сегодня вечером!
Опасность всегда угрожает тем, кто ее боится.
Бернард Шоу
Остаток дня был заполнен многочисленными хлопотами. Брат Адриэн вновь отправился в тюремный замок, утверждая, что у Мано сейчас самое время исповедоваться и очистить душу от грехов, ибо последний раз бравый гасконец посещал исповедь, должно быть, еще в день первого причастия. Я не расспрашивал, каким образом духовнику королевы Наваррской удалось проникнуть в стены тюрьмы, поскольку вполне уже имел возможность убедиться в обширности его связей. Да и то, что святой отец сам не пожелал поведать о подробностях очередного успешного дела, говорило само за себя. Тут уж, как гласила старинная французская пословица, не хочешь слышать уклончивых ответов – не задавай нескромных вопросов.
Спустя полчаса после ухода монаха гербовый король Франции, досточтимый Дени Мону, принес мне длинный список дворян, пожелавших принять участие в завтрашнем турнире. Мне надлежало прочесть имена и описание гербов благородных кавалеров, собравшихся выступать на ристалище либо под королевскими лилиями, либо под знаменем с лотарингским тестом, которое нес в бой муж принцессы Клод Валуа, герцог Карл Лотарингский. В сущности, это было пустой формальностью. После тщательной геральдической экспертизы все внесенные в списки рыцари были признаны турнироспособными, но по правилам моя подпись должна была скреплять оба предоставленных мне листа.
Когда стемнело и городская стража запалила факелы для освещения перекрестков; когда в окнах домов жильцы второго этажа выставили фонари, чтобы хоть этим убогим светом вырвать из мрака мощенные лишь по центру улицы; когда воришки и разбойники вылезли из своих нор, чтобы отправиться на охоту за чужими кошельками, шевалье Серж Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк отправился в таверну «Коронованный олень», где ждал его неизвестный, желающий принять активное участие в освобождении из застенков нашего вспыльчивого друга. Честно говоря, попытки представить, кто бы это мог быть и с чего бы вдруг ему вздумалось страстно желать освобождения де Батца из-под стражи, не дали результатов. Брат Адриэн также не пожелал внести ясность, сообщив лишь экклезиастовское: в многознании много печали. Потому мой напарник шел на рандеву, как молодой любовник на тайную встречу к супруге злобного правителя: в кольчуге под одеждой, при шпаге и с заряженными пистолями.
Там же, в «Коронованном олене», в этот час находилась и мамаша Жозефина, смененная со своего поста нашим британским волонтером Уолтером Рейли. В случае засады подмога пожалуй, и невеликая, но пара весьма наблюдательных глаз в таком деле явно не помеха.
Рейнар зашел в таверну, осмотрелся, пропустил стаканчик анжуйского и, убедившись, что все более-менее спокойно, направился, как было договорено, к черному ходу. Условный стук; не слишком сотряс полускрытую в зарослях плюща дверь, но отворилась она моментально. Вероятно, открывший ее слуг" со светильней уже давно поджидал дорогого гостя. Из зала сюда доносились громкие песни подгулявших посетителей, но, судя по разлаженным голосам, которыми пелись эти разухабистые куплеты, даже если среди гостей заведения и находились соглядатаи, они уже были изрядно пьяны. Впрочем, кто знает, кто знает.
Слуга провел Лиса по коридору мимо кухни к вместительной бочке, судя по всему, служившей для; охлаждения напитков в летнее время. Дойдя до ледника, он уперся плечом в деревянное брюхо, и емкость отодвинулась, показывая спрятанную за ней дверку. Чтобы войти в нее, и мне пришлось бы нагнуться, не говоря уже о рослом д'Орбиньяке. За темным Провалом потайного хода огонек светильни выхватывал узкую лестницу, ведущую на второй этаж.
– Идите, вас ждут, – напутствовал слуга.
Лис покачал головой и, кряхтя, полез в тайник. За его спиной послышался скрипящий звук. Судя по тому, что свет, и без того весьма зыбкий, окончательно исчез, бочка со льдом вернулась в исходное положение. Что и говорить, место для встречи было выбрано со вкусом! Пожелай сейчас неизвестный доброхот всадить пулю в грудь д'Орбиньяка, и разыскивать тело можно было бы до скончания века.
По-видимому, подобные мысли крутились и в голове напарника. Он осторожно, медленно поднимался вверх, левой рукой ощупывая пространство перед собой, но не снимая правую с рукояти пистоля. Впрочем, идти пришлось недолго. На втором этаже, едва-едва он поднялся, открылась еще одна дверь, на этот раз служившая входом в крошечную затхлую комнатенку, начисто лишенную всяких намеков на окна.
– Мир входящему! – торжественно провозгласил крупный, видный мужчина лет тридцати пяти, должно быть, уже заждавшийся лисовского визита.
– И вам добрый вечер, – оглядываясь, кивнул Лис, переступая порог.
Освещенная семью горящими свечками, комната не оставляла ни малейших сомнений в своем первоначальном предназначении. А если таковые у кого-то и закрадывались, то свиток Торы над дверью и звезда Давида, начертанная на стене, окончательно подтверждали первоначальный диагноз.
– С кем имею честь? – стараясь выглядеть заправским шевалье, процедил Лис.
– Мое имя Оливье.
– Оч-чень хорошее имя. Мне оно всегда нравилось. Особенно по праздникам, – не удержался от комментариев д'Орбиньяк.
– Благодарю вас, мсье. – Мужчина, закутанный в длинный черный плащ с откинугым капюшоном, походил на монаха-бенедиктинца, однако отсутствие тонзуры и место, где была назначена встреча, не оставляли сомнений, что к святым отцам хозяин имеет весьма отдаленное отношение. – Не желаете ли чего-нибудь выпить? – Оливье указал на маленький столик, отделенный ширмой от молельни. – Сегодня в городе пьют только анжуйское. Половину сбора ратуша постановила преподнести в дар королю. Но если вы желаете, можно и бургундского. Или бордо.
– На ваш вкус, – махнул рукой Лис, не слишком жаловавший столь несерьезные напитки. – Однако, почтеннейший, я так понимаю, шо мы собрались здесь узким кругом ограниченных лиц не для того, чтобы пропустить по чарке за здоровье будущего короля. – Хозяин молча кивнул, озабоченно потирая одну руку другой, вероятно, не зная, с чего начать. По всему было видно, что волнение мешает ему говорить. Капельки пота, проступившие на его лбу, и бархатная полумаска, небрежно брошенная на стол, свидетельствовали об этом с полной определенностью.