Гвардия Кира была воистину огромной. Основная ее часть – дважды по десять тысяч воинов, конных и пеших, составляла охрану царской столицы. Еще две тысячи, также разбитых на две части, были его личными телохранителями, набранными исключительно из мужчин его рода. Если первые, именуемые «бессмертными», были сердцем его армии, то вторые – «стражи покоев» были ее душой и особой радостью Кира.
Сейчас, когда усердные писцы, сверяясь с записями в длинных свитках, называли ему имена убитых, раненых и попавших в плен, царь физически чувствовал острую боль, как от ударов железных клювов тех самых черных падальщиков. В сердцах он цедил сквозь зубы клятвы отомстить и смыть кровью позор сегодняшней ночи. Однако умом Кир понимал, что второй попытки не будет. Боги ополчились против него. Не успел он еще прийти в себя, осознав, что победа впервые в жизни отвернулась от него, как к царскому шатру примчался гонец на взмыленном парфянском жеребце…
Точно подслушав мысли царя, ветер распахнул тяжелую полу шатра, представляя взору Кира отточенный кол, на котором в страшном оскале красовалась голова гонца, имевшего несчастье принести недобрую весть. Какой-то наглый мошенник, называя себя племянником Креза, взбунтовал против него золотоносную Лидию! А это значило, что караваны из Фригии и золото самой Лидии окажутся в руках мерзкого самозванца. Недолго же тому осталось жить!
Кир до хруста сжал кулаки. Вдали, за головой вестника, четко прорисовывались башни Вавилона. Стоит персам сейчас повернуть свои боевые колесницы в сторону Лидии, как в спину царской армии ударит армия Валтасара. Кир не сомневался в этом, он бы сам поступил так на месте повелителя Вавилона. Нет, оставлять за спиной непокоренную твердыню Божьих Врат слишком опасно. Разделять силы, отправляясь в рискованный дальний поход, – тоже безумие, тем более что на лидийское золото «Крезов племянник» может нанять и спартанцев, и аргосцев, и египтян, да и афиняне не прочь будут предоставить свой флот для набегов на его, Кира, земли… Но оставаться здесь долее тоже нельзя – это царь понимал и не подвергал сомнению. «Что же, – наконец овладевая хоть в малой степени переполнявшими его эмоциями, мрачно вздохнул Кир, – если для штурма не хватает сил, а для осады – времени, придется искать мира. А там – либо союз, либо…» – На губах Кира появилась хищная ухмылка, какая возникала всякий раз, когда царь принимал твердое решение лишить кого-либо жизни. Что ж, Валтасар, в отличие от своего отца, умеет воевать. Сегодняшняя ночь, если верить тому, что рассказали участники боя, не была случайной победой. И все же…
Кир развернулся и хлопнул в ладоши. Дежурный писец с пергаментным свитком, в любой момент ждавший вызова, не замедлил предстать пред грозные очи государя.
– Пиши, – скомандовал Кир, – да отступи место, потом начертаешь лестное приветствие царю Валтасару.
– Мой великий собрат! – начал диктовать он. – Так же верно, как быки служат пищей львам, так и львы существуют, дабы поедать быков. Однако же лев почитает льва, и, ежели достаточно вокруг дичи, не дерзает преступить владений соседа.
Отринем же навечно былые обиды, ибо как, если не по клыкам, узнаем мы львов? И станем отныне братьями. Вокруг довольно тех, кто станет нам добычей, с тем, чтобы в союзе мы не уязвляли друг друга.
Кир еще раз усмехнулся. В Вавилоне почитали львов, однако же, мало кто знал об их повадках на воле. Зато ему было прекрасно известно, какие злобные свары устраивают львы между собой, как изгоняют они утратившего силу вожака, как убивают детенышей соседа. Он знал об этом не понаслышке. Еще с тех пор, когда совсем юным принцем убил своего первого льва на горном плато Мидии.
– Лев – грозный зверь, – продолжал улыбаться повелитель огромной державы. – Грозный, но не слишком умный. Пальцы царя сошлись на рукояти висевшего на поясе кинжала. Того самого, которым много лет назад он добил первого льва. Заверши письмо заверениями в нашем почтении и дружеских чувствах. И напиши, что я посылаю ему богатые дары в знак восхищения. И дабы скрасить тягостные воспоминания, которые лежат между нами.
– Повинуюсь, мой государь! – заученно согнул спину писец. – Все представлю в самых изысканных выражениях.
– Хорошо, – кивнул царь. – Поторопись! Пусть мой племянник Дарий как можно скорее отвезет послание царю Вавилона.
– Скиф вызывает базу Восток-Центр. База Восток-Центр, ответьте Скифу.
– Слушаем вас, Скиф, – отозвалась приятным женским голосом База.
– Доброго времени суток, – приветствовал Кархан диспетчера. – У меня здесь непредвиденная ситуация.
– Какая? – насторожилась диспетчер на канале закрытой связи.
Кархан помедлил, но затем, слегка запинаясь, произнес.
– Здесь объявился пророк Даниил.
– Вот как?! – В этом удивленном возгласе сквозил дежурный интерес, но, пожалуй, не более того. Впрочем, чего было ожидать – сотрудники диспетчерских Центров, вернее сотрудницы – обычно жены кого-то из мужского персонала Института. Они тщательным образом фиксируют и передают наверх результаты сеансов закрытой связи, готовят подборки необходимой агентам информации, а также доводят решения руководства до сведения оперативников. Редко кто из них имеет специальное образование и может самостоятельно оценить важность информации.
Для девушки, сидевшей сейчас у пульта, пророк Даниил был фигурой даже не легендарной, а просто нереальной. Вряд ли его пророчества, да и само существование когда-либо были предметом ее размышлений. Руслану же с этим персонажем сталкиваться уже приходилось. Давно, еще в университете. Тогда, работая над курсовой по религиоведению, он честно изучал первоисточники и комментарии и утверждал в своей работе, что Даниил – фигура скорее всего вымышленная, быть может, собирательный образ. Что книга приписываемых ему пророчеств была написана много позже так называемого «вавилонского плена», примерно между 168-м и 164 гг. до н. э. Об этом свидетельствовали и грубые ошибки в реалиях эпохи Нововавилонского царства. Так, Валтасар именовался здесь сыном Навуходоносора, а под стенами, по мнению Священного Писания, там, где сейчас стояли шатры Кира, должны были находиться войска его родственника, Дария, и многие другие нюансы, о которых человек VI в. до н. э. знать не мог, в отличие от его собрата, живущего тремя-четырьмя веками позже.
Руслан так основательно разгромил ветхозаветные сказания, что сам остался доволен. И вдруг сегодня является этот самый пророк. Является не где-нибудь, а на пиру Валтасара, где действительно на стене возникает весьма странное граффити. И этот пророк, как ни в чем не бывало, выживает, брошенный в ров ко львам, и на пиру он, не моргнув глазом, толкует загадочные письмена, словно всю жизнь только этим и занимался. Выходит, библейское повествование о Данииле имеет под собой основание?! Правда, тот вариант толкования, который прозвучал нынче на пиру, сильно отличается от привычного, но ведь суть его оказалась верной! Более того, такая трактовка божественного послания вполне согласуется с другим пророчеством, прозвучавшим много лет тому назад, о колоссе на глиняных ногах.