На мгновение воцарилась неловкая тишина. От удивления все едва не раскрыли рты.
Затем Том Орман рассмеялся и хлопнул Наоми по плечу.
– Ты чудесная девушка! – воскликнул он.
Это была новая Мэдисон, не похожая на прежнюю.
– Я не имею ничего против того, чтобы посидеть с вами, – сказал Билл Уэст, – можно и поговорить, но вот быть веселым… Не могу забыть Кларенса, Джеральда и всех остальных.
– Бедный Стенли, – добавила Ронда. – Его даже не похоронили по-человечески.
– Он этого не заслужил, – буркнул Джимми, служивший в морской пехоте. – Для него вполне достаточно костра людоедов.
– Не будь таким жестоким, – возразила Ронда. – Нет ни одного человека, который хотел бы быть трусом. Это нечто такое, что не зависит от людей. Его нужно пожалеть.
Джимми скептически улыбнулся.
Билл Уэст усмехнулся.
– Возможно, мы и пожалели бы Стенли, если бы были без ума от него.
Ронда повернулась к Биллу и смерила его холодным взглядом.
– У него были свои недостатки, – сказала она, – но я что-то не слышала, чтобы он дурно о ком-нибудь отзывался.
– Наверное, потому, что он все время спал, – съязвил Джимми. – Даже не знаю, что я буду делать без него.
– В экспедиции нет никого, кто смог бы заменить его, – мрачно резюмировал Орман.
– Не хочешь ли ты сказать, что после всего, что с нами случилось, ты все еще думаешь снимать фильм? – воскликнула Наоми.
– Мы же за этим сюда и прибыли, – ответил Орман. – Как только выберемся с территории бансуто, сразу же приступим к съемкам.
– Но ведь мы потеряли ведущего актера, звукорежиссера и многих других. Кроме того, у нас нет носильщиков и проводников. И ты собираешься снимать картину в подобных обстоятельствах, Том? Да ты просто сошел с ума!
– А я еще не встречал хорошего постановщика, который не был бы немного сумасшедшим, – заметил Билл Уэст.
Тут в палатке показалась голова Пата О'Грейди.
– Шеф здесь? – спросил он. – А, вот ты где. Слушай, Том, Этеви сказал, что старина Хрэниэм готов поставить своих людей в караул с полуночи до шести утра, если мы отдежурим до двенадцати. Он хочет знать, согласны ли мы? Этеви говорит, что сами они справятся лучше, чем с американцами, потому что не понимают их языка.
– О'кей! – ответил Орман. – Это очень великодушно с их стороны. Наши парни здорово вымотались, а теперь они смогут выспаться перед утренним маршем. Передай арабам, что мы разбудим их в полночь.
Измученные нервными и физическими нагрузками прошедшего дня, те члены экспедиции, которые не стояли в карауле, спали мертвым сном. Для часовых время до полуночи тянулось томительно долго.
Чувство ответственности боролось со смертельно-однообразной тишиной джунглей. Лишь изредка она нарушалась ставшими уже привычными звуками. Казалось, даже дикие звери покинули лес. Наконец наступила полночь, и О'Грейди разбудил арабов. Уставшие часовые в темноте пробирались к своим палаткам, и не прошло и пяти минут, как все американцы спали непробудным сном.
Даже неожиданная активность арабов не смогла их разбудить, хотя, конечно, сыны пустыни старались производить как можно меньше шума, выполняя непривычную для себя работу. Очень непривычную для тех, чьим долгом была охрана лагеря.
Солнце уже светило вовсю, когда первые американцы начали просыпаться, на несколько часов позже, чем обычно.
Первым проснулся Гордон З. Маркус.
Старики встают гораздо раньше молодых. Он поспешно оделся, потому что заметил дневной свет и тишину в лагере. Еще не покидая палатки, он понял, что здесь что-то не так.
Он быстро осмотрелся вокруг. Лагерь казался покинутым. На месте костров тлели угли, не было видно ни одного человека.
Маркус побежал к палатке Ормана и О'Грейди и без всяких церемоний ввалился в нее.
– Мистер Орман! – закричал он.
Орман и О'Грейди, вырванные из глубокого сна возбужденным криком старого актера, отбросили противокомарные сетки и вскочили с кроватей.
– В чем дело? – воскликнул Орман.
– Арабы! – ответил Маркус. – Они ушли со своими палатками, лошадьми и всем имуществом.
Не говоря ни слова, мужчины оделись и выбежали из палатки. Орман быстро осмотрел лагерь.
– Прошло уже несколько часов, – сказал он. – Костры давно прогорели.
Затем Орман пожал плечами.
– Придется дальше идти без них, но это не значит, что мы должны оставаться без завтрака. Где повара? Маркус, разбуди, пожалуйста, девушек и позови Джимми и Шоти.
– А я-то решил, что арабы проявили благородство, предложив нести вахту с полуночи до утра, – заметил О'Грейди.
– Я должен был сообразить, что за этим что-то кроется, – сказал Орман. – Они обвели меня вокруг пальца. Какой же я дурак!
– Вон возвращается Маркус! – воскликнул О'Грейди. – У него возбужденный вид, наверное, что-то случилось!
Маркус выглядел действительно обескураженным. Не доходя до них, он крикнул:
– Девушки исчезли! Их палатка пуста! Орман бегом бросился к палатке девушек.
– Возможно, они уже готовят завтрак, – предположил он.
Но и в палатке-кухне никого не было. Все переполошились, лагерь был тщательно обыскан, но никаких следов Наоми Мэдисон и Ронды Терри обнаружить не удалось. Билл Уэст раз за разом обходил территорию лагеря, не желая примириться с утратой. Орман принялся собирать рюкзак, складывая в него одежду и пищу.
– Как вы думаете, зачем они похитили их? – спросил Маркус.
– Вероятно, ради выкупа, – предположил О'Грейди.
– Хотелось бы в это верить, – сказал Орман, – но в Африке и в Азии еще существуют невольничьи рынки, где продают девушек.
– Интересно, почему они все перерыли в их палатке, словно ураган пронесся, – продолжал Маркус.
– Борьбы там не было, – сказал О'Грейди, – иначе мы услышали бы шум.
– Может быть, арабы искали ценности, – высказал предположение Джимми.
Билл Уэст некоторое время наблюдал за постановщиком, а затем и сам принялся собирать вещи. Орман заметил это.
– Что ты собираешься делать? – спросил он.
– Я иду с тобой, – сказал Билл. Орман покачал головой.
– Перестань. Это мое дело.
Билл молча продолжал укладывать рюкзак.
– Друзья, если вы решили отправиться на поиски девушек, я пойду с вами, – сказал О'Грейди.
– И я тоже, – раздался еще чей-то голос. Все участники экспедиции заговорили разом, выражая свое желание идти на поиски.