– Самое плохое то, – сказал Орман, – что мы заблудились и потеряли дорогу. Мы так далеко ушли от места, где обрывались следы, что теперь не сможем отыскать тропу.
– А я и не собираюсь искать тропу, – заявил Билл. – Пока не найду Ронду, ни за что не вернусь назад.
– Боюсь, мы уже ничем не сможем им помочь, Билл.
– Тогда хоть всажу в этих предателей пару зарядов свинца!
– У меня тоже руки чешутся, но я обязан подумать и о других членах экспедиции. Во что бы то ни стало нужно вывести их из этой проклятой страны. Я думал, что мы за несколько дней сумеем догнать Абд аль-Хрэниэма и вскоре вернуться в лагерь. Но я все испортил. Две мои сумки виски обошлись слишком дорого, и одному Богу известно, кому из участников экспедиции снова удастся увидеть Голливуд. Подумать только, Билл, – майор Уайт, Нойс, Бейн, Оброски, не говоря об арабах и неграх. Иногда мне кажется, что я сойду с ума.
Уэст ничего не ответил. Он уже не раз думал об этом, думал и о том дне, когда Орману придется встретиться в Голливуде с женами и возлюбленными этих людей. Тем не менее, Уэст жалел Ормана.
После небольшой паузы постановщик заговорил снова.
– Если бы ситуация не была такой напряженной, я бы с радостью пустил себе пулю в лоб, и это намного легче того, что меня ожидает дома.
Разговаривая, они медленно шли по тропе, которая вывела их на другую, совсем уже незнакомую. Они поняли, что заблудились окончательно.
– Мы ничего не добьемся, если будем сидеть сложа руки. Давай пойдем вперед, может куда-нибудь и выберемся.
Вдруг Уэст оглянулся.
– Знаешь, – сказал он тихо, – может, мне померещилось, но, кажется, я что-то слышал.
Орман проследил за взглядом своего спутника.
– Во всяком случае, нет смысла возвращаться назад или стоять на месте, – согласился Орман.
– Он уже долго идет за нами, – продолжал Уэст. – Я слышал его и раньше, но только сейчас понял, кто это.
– Надеюсь, мы ему не мешаем, – неуклюже пошутил Орман.
– Как ты думаешь, почему он преследует нас? – спросил Билл.
– Вероятно, он голоден.
– Боюсь, что ты прав.
– Местечко тут очень удобное для нападения: тропа сужается, по обеим сторонам густые заросли, так что мы даже и не заметим засады. И деревья, как нарочно, такие толстые, что взобраться на них невозможно.
– Может, попробуем подстрелить его, – предложил Орман после некоторого молчания, – но я не уверен в нашем оружии. Уайт говорил, что калибр винтовок слабоват для крупной дичи, и если не удастся свалить его с первого выстрела, нам конец.
– Давай, я выстрелю вслепую, – сказал Уэст. – Может, я и не попаду в него, так хоть напугаю.
– Не стоит, он ведь не приближается. Пошли вперед, посмотрим, что будет дальше.
Они двинулись по тропе, постоянно бросая назад настороженные взгляды. Винтовки держали наготове. Частые крутые повороты скрывали преследователя, идущего за ними по пятам.
– Они выглядят здесь по-другому, не так ли? – заметил Уэст.
– Свирепые и неукротимые, как расплата или смерть, – отозвался Орман. – Особенно смерть! Они моментально отбивают желание чувствовать себя царем природы. Когда я руководил съемками, то иногда считал дрессировщиков нудными ребятами, но сейчас очень бы хотел, чтобы из зарослей вышел Чарли Гей и скомандовал: «Лежать, Слэтс!»
– Слушай, а тебе не кажется, что он немного похож на Слэтса. Такие же умные глаза.
Пока они переговаривались таким образом, тропа вывела их на небольшую поляну, густо поросшую кустарником. Не успели они сделать по поляне и нескольких шагов, как преследовавший их хищник ускорил бег и через мгновение показался за поворотом тропы.
На короткий миг он застыл, размахивая хвостом и скаля огромные клыки. Нагнув голову, он угрожающе смотрел на них своими желто-зелеными глазами, затем припал к земле и пополз в их сторону.
– Надо стрелять, Билл, – воскликнул Орман. – Он явно собирается нападать!
Постановщик выстрелил первым, и пуля попала льву прямо в голову. Уэст от волнения промахнулся. Лев со страшным ревом ярости и боли бросился на людей. Уэст передернул затвор. Орман успел выстрелить второй раз в тот момент, когда лев был уже в нескольких футах, затем схватил винтовку за ствол, чтобы использовать ее как дубинку. Огромная лапа легко отбросила оружие в сторону, а следом полетел и Орман.
Уэст стоял как вкопанный, сжимая в руках бесполезную винтовку. Он видел, как лев готовится к прыжку.
Но тут он увидел такое, что заставило его раскрыть рот от изумления и страха.
Он увидел, как почти обнаженный человек спрыгнул с дерева прямо на спину льву.
Могучая рука обхватила шею зверя, который не ожидал нападения сверху. Загорелые ноги сжали туловище хищника. Лезвие большого кинжала раз за разом вонзалось в тело льва.
Нума бросался из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть с себя человека.
Рев раненого зверя, казалось, сотрясал землю.
Орман с трудом поднялся на ноги. Двое американцев, словно завороженные, наблюдали за схваткой гигантов. Они слышали, как рычание льва сливается с рычанием человека, и от этой сцены у них кровь стыла в жилах. Наконец лев подпрыгнул вверх, упал на землю и затих. Человек встал, внимательно осмотрел льва и, убедившись, что тот мертв, поставил на его тело свою ногу. Подняв лицо к небу, человек издал такой ужасающий крик, что американцы едва не потеряли сознание от страха.
Когда последний отзвук его крика растворился в лесу, незнакомец, даже не взглянув на тех, кого он спас от верной гибели, ухватился за низко свисавшую ветку и через мгновение исчез в густой листве.
Орман, бледный, как полотно, повернулся к Уэсту, у которого в лице тоже не было ни кровинки.
– Ты видел то, что видел я, Билл? – спросил постановщик дрожащим голосом.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, но думаю, что видел, хотя видеть этого я не мог, – сумбурно ответил Уэст.
– Билл, ты веришь в привидения?
– Не знаю. Не хочешь ли ты сказать…
– Ты, как и я, прекрасно знаешь, что он не мог здесь появиться. Значит, это был его дух.
– Но ведь у нас не было точных доказательств, что Оброски мертв.
– Теперь они есть!
Когда чернокожие свалили Стенли Оброски на землю, за всем происходящим из густой листвы наблюдал незнакомый белый человек, одетый лишь в набедренную повязку. В руке он держал сплетенную из трав веревку, а в уголках рта пряталась мрачноватая усмешка.
Внезапно петля скользнула вниз и обвилась вокруг тела Рангулы, крепко прижав его руки к туловищу. Крик удивления и ужаса вырвался из груди вождя и его соплеменников, когда он почувствовал, а они увидели, как Рангула взмыл вверх и исчез в густой листве, словно его унесла сверхъестественная сила.