Юлечка работала в газете репортером, материал для статей она собирала оригинальным образом: тайно внедрялась внутрь структуры, о которой собиралась писать. Задумав очерк о взяточниках, пристроилась секретаршей к чиновнику, от которого зависело разрешение на строительство зданий, и сумела запечатлеть на фото момент получения взятки. Желая сообщить о врачах, вымогающих у больных деньги, пошла санитаркой в больницу; разоблачила воспитателей детского дома, издевавшихся над крошечными сиротами; вывела на чистую воду продавцов, торговавших испорченными продуктами. Вот где Юлечке пригодился артистический талант, журналистка легко перевоплощалась, она с огромным удовольствием играла разные роли и… заигралась.
Поверив в собственную значимость и неуязвимость, Юля занялась коррупцией на одном из крупных предприятий, но журналистка плохо оценила противника, а им оказалась некая криминальная структура, на службе у которой состояли абсолютно отмороженные личности, им ничего не стоило убить человека. Впрочем, сначала все шло отлично, Юля нанялась горничной к главарю банды и скользила тенью по комнатам его квартиры, тщательно запоминая увиденное и услышанное. Статей должно было быть несколько, первая появилась в понедельник утром, а уже вечером на воздух взлетела машина Юли. Человек, ставивший взрывное устройство, совершил ошибку, часовой механизм сработал чуть раньше намеченного времени. Юля как раз собиралась выходить из здания редакции, когда ее «Жигули» превратились в факел.
Корреспондентка была умна, она мигом поняла, что на нее открыт сезон охоты, и тайно покинула Екатеринбург.
– Что же делать? – испугалась Настя, выслушав дочь.
Юля заявила:
– Вам придется мне помочь.
– Говори, доча, сделаем все, – пообещал Егор.
– Дай денег, – потребовала девушка, – и отвези меня на полустанок Верхний.
– Это ж сколько километров отсюда! – ахнула Настя.
– Молчи, – велел муж, – правильно она придумала, пошли, доча.
Юле удалось избежать преследования, она благополучно укатила в Москву. Через день в Корь прибыл вежливый приятный юноша и, назвавшись Лешей, женихом журналистки, с неподдельной тревогой начал расспрашивать Бандиных:
– Где Юлечка? К вам не приезжала? Очень волнуюсь, она исчезла, не сказав ни слова!
Егор не дрогнул.
– Дочь нас бросила, – сурово ответил он, – неблагодарная шалава.
Настя, с полуслова понимавшая мужа, мигом завела:
– Кормили, поили, растили, думали, помощница в старости будет, ан нет! Свильнула в Екатеринбург, носа не показывает.
– Даже телефон не дала, – с хорошо сыгранной обидой произнес Егор.
– Если Юльку найдете, – подхватила Настя, – упрекните, что бросила стариков, у нас пенсия грошовая.
Несолоно хлебавши, Леша убрался прочь.
Когда за незваным гостем захлопнулась дверь, Бандины одновременно перекрестились, похоже, беду пронесло мимо.
Пару лет от Юли не было ни слуху ни духу, потом в новостях по телевизору рассказали об убийстве главы преступной группировки и разгроме всей его банды.
Через десять дней пришло письмо из Москвы. Юля радовалась, что теперь ее жизни ничто не угрожает, и детально рассказала о себе.
В Москве жизнь предприимчивой девушки сложилась более чем удачно: она вышла замуж за богатого человека, сменила фамилию, потом развелась. Олигарх купил бывшей половине квартиру и пристроил ее в журнал «Резонанс». Дела у Юли шли отлично, но к родителям приезжать ей было недосуг.
Бандины начали гордиться дочерью. Егор теперь регулярно ездил в Екатеринбург, покупал «Резонанс» и внимательно читал статьи за подписью Чупининой.
– Вырастили мы с тобой, мать, не только хорошего, но и умного человека, – восклицал он. – Отлично пишет, великолепный язык, не то что у современных журналистов, одна грязь и чернота. Надо бы в Москву съездить, погостить у Юли, давай соберемся на Пасху?
– Дорого, – остужала супруга Настя, – да и не зовет она нас.
– Кто ж родителей приглашает, – усмехался Егор, – сами надоедать прибывают.
Но это были пустые разговоры. Москва далеко, оставлять на несколько недель дом пустым не хотелось, а еще у Бандиных есть корова, парочка собак, кошки. По всему получалось, что ехать в столицу надо кому-то одному, только Настя боялась, а Егор ленился. Давным-давно, на медовый месяц, Бандины ездили в столицу и более не испытывали желания посетить чумовое место.
– Лучше подождем, пока Юля сама явится, – решил отец, – рано или поздно прибудет.
И дочь приехала, без всякого предупреждения, постучалась, как в прошлый раз, ночью в окно.
Увидав бледную Юлю, Егор перепугался не на шутку.
– Что стряслось?
– Не ори, папа, – довольно грубо отреагировала молодая женщина, – и окна занавесь, нет нужды любопытным обо мне знать.
– Опять беда! – заломила руки Настя.
Дочь села на диван.
– Перестань, ерунда.
– Тебя убить хотят? – начал выпытывать Егор.
– В некотором роде меня уже уничтожили, – мрачно отозвалась Юля.
Тихонечко взвизгнув, Настя кинулась ощупывать свою кровиночку, а Егор, кряхтя, ушел закрывать ставни. Выпив чаю, Юля рассказала о случившемся.
Чупинина опубликовала материал, посвященный режиссеру Анчарову. Ни слова лжи в материале не было, журналистка долго готовила разоблачительную статью, собрала много документов. Кто ж виноват, что видный деятель российской культуры оказался стукачом, да еще мужем собственной дочери? Делаешь подлости – жди разоблачения.
– Ну и ну, – ахнула Настя, – вот так дела в вашей Москве творятся!
– Не перебивай, – зашипел Егор, – говори, доча!
После выхода материала случилось непредвиденное. Жена Анчарова, убив ребенка-инвалида, покончила жизнь самоубийством, режиссер тоже ушел на тот свет, и все СМИ начали травлю Юли.
– Конечно, – устало объяснила Чупинина, – им охота виноватого найти! Вот я и подвернулась под руку! Встали стеной, «Треп» от меня мигом открестился, даже «Желтуха» с «Клубничкой» «фи» выразили, об остальных и не говорю. Могу гордиться собой, сплотила всех журналистов России, даже и не припомню, когда они единой толпой человека травили. В общем, моя карьера рухнула. Вы никому не говорите, что я приехала.