Изготовление оружия было приятной передышкой после долгих дней, когда они взбирались на скалы, пробирались через густой подлесок джунглей, спускались с одной вершины только для того, чтобы вновь подняться и, поднявшись, снова спуститься с другой вершины. В первый раз все пятеро имели длительное общение друг с другом, ибо после ежедневных тяжелых переходов их единственным желанием было выспаться.

Голландка сидела возле Джерри Лукаса.

Он наблюдал за ее ловкими пальцами, сплетавшими волокно, и думал, что у нее красивые руки – маленькие и хорошей формы. Он заметил также, что, несмотря на два года тяжелых лишений, она все же следит за своими ногтями. Почему-то она всегда выглядела чистой и опрятной.

– Как-то забавно охотиться с этим, – сказала она ему на своем оксфордском английском языке.

– Вряд ли мы сможем попасть из него во что-нибудь, – ответил Джерри.

Он подумал, что она говорит по-английски лучше, чем он сам.

– Мы должны много тренироваться. Это недопустимо, чтобы четверо взрослых людей зависели во всем от одного человека, словно маленькие дети.

– Конечно, – сказал он.

– Разве он не удивительный мужчина? Джерри пробурчал что-то в знак согласия и углубился в работу, тщетно пытаясь приладить перо к стреле. Корри посмотрела на него с недоумением. Потом она заметила его неуклюжие попытки удержать перо на месте и укрепить его с помощью волокна.

– Послушайте, – сказала она. – Позвольте мне помочь вам. Вы держите перо, а я обмотаю волокно вокруг стрелы. Держите его крепко в прорези. Так, теперь хорошо.

Ее пальцы, обводившие нить вокруг древка, часто касались его рук. Он находил это прикосновение приятным и, недовольный собой, рассердился.

– Ну, – сказал он почти грубо. – Я могу сделать это сам. Вам незачем беспокоиться.

Корри снова с недоумением посмотрела на него и молча занялась своей тетивой для лука. В короткое мгновение, когда их взгляда встретились, Лукас увидел в ее глазах удивление и боль. Однажды он видел такое же выражение у лани, которую как-то застрелил, и с тех пор он больше не стрелял в это грациозное животное.

– Простите, – проговорил он, – я не хотел быть грубым.

Он с трудом выговаривал слова.

– Вы не терпите меня. Почему? Я чем-нибудь оскорбила вас?

– Конечно, нет. Почему вы решили, что я не терплю вас?

– Это же очевидно. Маленький сержант тоже не любит меня. Иногда я ловлю на себе такой взгляд, что, кажется, он хочет свернуть мне шею.

– Некоторые мужчины застенчивы в присутствии женщин.

Девушка улыбнулась.

– Но не вы, – заметила она.

Некоторое время они молчали. Потом он сказал:

– Вы не могли бы мне снова помочь? Я ужасно неловок.

Корри подумала, что, в конце концов, он все же джентльмен. Она снова стала привязывать перья, пока он придерживал их на нужном месте. Их руки опять соприкасались. На сей раз Джерри старался, чтобы это происходило чаще.

ГЛАВА VI

Путники посвящали стрельбе из лука много времени. Корри пристыдила мужчин: она быстрее их научилась попадать в цель, причем у нее хватало сил натягивать тугой лук, общая длина которого достигала почти двух футов, так что перья восьмидюймовой стрелы касались ее правого уха.

Клейтон хвалил ее. Шримп уверял Бубеновича в том, что это – спорт для неженок. Джерри восхищался ее доблестью и тайно стыдил сам себя за это чувство.

Прошло немного времени, и даже Шримп начал хвастаться своей стрельбой. Теперь все стреляли довольно хорошо, и горе было той дичи – птице или животному – которая пересекала им путь. Они нашли две сухие пещеры в известковом утесе, и Клейтон решил, что они должны остаться там, чтобы смастерить себе новую одежду и обувь.

Англичанин грубо обработал шкуру лани и сделал шило и иголки из бамбука. Используя те же жесткие волокна, которые шли на изготовление лука и стрел, Корри принялась шить шкуры и изобретала из них красивые сандалии для всех.

Однажды утром она работала одна, так как мужчины ушли на охоту. Девушка восстанавливала в памяти те два года, которые провела в джунглях – годы горя, лишений и опасностей. Она думала о теперешнем своем положении – одна в необъятных горных лесах с четырьмя мужчинами, и поняла, что никогда до сих пор не чувствовала себя в большей безопасности, и что впервые за два года она счастлива.

Она улыбнулась, когда вспомнила, в каком была ужасе, когда этот почти нагой человек уносил ее в лес. И как удивилась она, когда узнала, что это офицер английских королевских войск. Он и сержант Бубенович понравились ей сразу. Сержант расположил ее к себе с того момента, когда показал фотографию жены и малыша. А вот «маленький сержант» и капитан Лукас ей не понравились. Они казались грубыми и невоспитанными.

Особенно не простительны такие качества для капитана, как для человека образованного.

Корри считала его таким до недавнего времени, но с того дня, когда она помогла ему приделывать перья к стрелам, у нее появились основания изменить свое мнение. Лукас все еще не искал ее общества, но и не избегал его, как раньше.

Бубенович рассказал ей, какой это прекрасный пилот, и как команда любила его и уважала. Он привел несколько примеров проявления храбрости и находчивости Лукаса, причем в его изложении они предстали в сильно приукрашенном виде. Если члены команды любят своего офицера, то они всегда склонны преувеличить его доблести.

Как бы то ни было, Корри сделала заключение, что Лукас – настоящий мужчина, но, вероятно, женоненавистник. Последняя догадка показалась ей интересной, даже забавной. Она улыбнулась, когда подумала, как должен чувствовать себя женоненавистник в такой ситуации, когда изо дня в день он вынужден находиться в обществе женщины, причем, молодой и хорошенькой, как мысленно добавила она, ибо Корри было восемнадцать лет, и ей было хорошо известно, что она более чем хорошенькая, даже в лохмотьях и с этими противными волосами, которые в большей части приобрели ржаво-черный цвет и только у корней сохранили свойственный им золотистый оттенок. У нее не было зеркала, но иногда она рассматривала свое отражение в лужах. То, что она видела, всегда заставляло ее смеяться. В последние дни девушка смеялась легко и часто, потому что, по непонятной для себя причине, чувствовала себя счастливой.

Она хотела бы знать, каким оказалось бы отношение к ней капитана Лукаса, если бы они встретились в нормальных условиях, и на ней было бы надето платье, а ее золотистые волосы были бы чистыми и тщательно уложенными.

Будь она склонна к самоанализу, то, наверняка, удивилась бы, почему в ее мыслях Лукас занимает так много места. Конечно, он был красивым мужчиной. Она считала его человеком средних лет и очень удивилась, узнав, что ему только двадцать три года. Вероятно, ответственность и постоянное нервное напряжение способствовали его быстрому возмужанию.