Нкима не ведал того, что его хозяин тоже находился в это время далеко от деревни Букены. Целый день Тарзан шел по петляющей тропе. Лишь к вечеру он сумел подстрелить дичь и подкрепиться. После этого он устроился на ночлег.
К середине следующего дня Тарзан заметил, что джунгли стали редеть. Кое-где даже виднелись места, похожие на парки: там не было зарослей и деревья стояли довольно далеко друг от друга. Тарзану не доводилось бывать здесь прежде, и все возбуждало в нем любопытство.
Продолжая свой путь, он ни на минуту не терял бдительности. Вдруг ветром до него донесло какой-то знакомый запах. Насторожившись, он замер и принюхался. Запах напоминал запах белого человека, но что-то в нем было не так. Прежде Тарзану никогда не встречался подобный запах, и это озадачило его. Вскоре к этому запаху добавился и знакомый запах Нумы.
Одно из двух: либо лев охотился на человека, либо человек на льва. Лишние хлопоты были Тарзану ни к чему, однако, обуреваемый любопытством, он решил выяснить, что же происходит.
Решив продвигаться вперед по ветвям деревьев (благо, здесь они росли довольно тесно), Тарзан получил преимущество — появиться с той стороны, откуда его не ждут. Эта предосторожность была явно не лишней, особенно когда дело касалось незнакомых людей.
В то же время Тарзан отметил, что запах Нумы усиливается гораздо быстрее, чем запах незнакомца. Из этого следовало только одно: зверь нагоняет человека. Тарзан хорошо знал, что сытый зверь источает совсем иной запах, чем голодный. И, поскольку зверь с пустым брюхом всегда, следуя инстинкту, охотится, то Тарзан сделал вполне логичный вывод: лев преследует человека, свою предполагаемую добычу.
Первым Тарзан заметил человека и тут же замер от неожиданности.
По виду незнакомец, который действительно оказался белым человеком, отличался от всех, кто когда-либо встречался Тарзану. Парень был в одной набедренной повязке, изготовленной, видимо, из шкуры гориллы. Ноги, руки и запястья его были унизаны браслетами. Грудь незнакомца украшало ожерелье из человеческих зубов, а в уши были вдеты тяжелые кольца. Голова была обрита, и только от лба до затылка тянулась тонкая грива волос, в которую были вплетены перья. Лицо парня было ярко раскрашено. В то же время этот человек со всеми признаками дикого негра был, несомненно, белым, что не мог скрыть даже густой загар, покрывавший его кожу.
Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и ел что-то, доставая еду из кожаной сумки, прикрепленной к ремню, поддерживавшему его набедренную повязку.
Судя по выражению его лица, он и не подозревал о грозящей опасности.
Тарзан бесшумно приблизился к незнакомцу и, оказавшись на дереве прямо над ним, принялся тщательно разглядывать его, вспоминая все рассказы о кавуду, которые ему довелось слышать. Сопоставляя их с увиденным, Тарзан решил, что незнакомец вполне мог оказаться кавуду. Впрочем, ничего удивительного в этом не было — он же шел в их сторону. Размышления его нарушило страшное рычание, раздавшееся совсем рядом. Белый дикарь тоже моментально вскочил, сжимая в одной руке толстое копье, а в другой — грубый нож. Стремительным прыжком лев выскочил из зарослей.
Расстояние между ним и человеком было столь мало, что об отступлении не могло идти и речи. Воин сделал единственное, что ему оставалось — свист копья мгновенно прорезал воздух.
Но, видимо, от неожиданности нападения рука его дрогнула, и копье пролетело мимо цели. В тот же миг, не раздумывая, Тарзан бросился с дерева на льва.
Вцепившись в спину хищника, он, как тисками, стал сжимать его голову и заставил льва припасть к земле. Оглашая окрестности диким ревом, зверь пытался вырваться, но человек-обезьяна впился в него железной хваткой.
Совершенно ошеломленный, белый дикарь наблюдал за этим увлекательным поединком. Он глядел, как, сплетясь телами, катались по земле зверь и человек. В руке у последнего блеснуло лезвие ножа. Рев льва, становившийся все отчаяннее и злее, наконец, оборвался последним предсмертным воплем.
Человек-обезьяна поднялся с земли. Поставив ногу на тело поверженного врага, он огласил джунгли торжествующим победным криком.
От этого душераздирающего вопля белый дикарь невольно отпрянул назад, судорожно сжимая в руке нож. Тарзан обратил свой взор на незнакомца, которого только что спас от смерти. Их взгляды встретились.
— Кто ты? — первым нарушил молчание дикарь. Он говорил на языке, напоминающем диалект Букены.
— Я — Тарзан из племени обезьян. А кто ты?
— Я — Идени-кавуду.
При этих словах Тарзан испытал чувство удовлетворения. Это действительно была удача. По крайней мере, он наконец получил возможность узнать не по слухам, что за существа эти кавуду. И, как знать, может, парень приведет его в свою страну, на поиски которой Тарзан потратил столько времени.
— Зачем ты убил льва? — спросил Идени.
— Если бы я этого не сделал, он растерзал бы тебя, — ответил Тарзан.
— А тебе-то что? Почему ты заботишься обо мне? Разве ты меня знаешь?
Человек-обезьяна удивленно пожал плечами.
— Может, я и поступил неправильно, но лишь потому, что ты — белый.
— Странно, — покачал головой Идени. — Никогда не встречал похожих на тебя. Ты и не негр, и не кавуду. Кто же ты в таком случае?
— Я ведь сказал, что я — Тарзан, — повторил человек-обезьяна. — Я пробираюсь в деревню кавуду, чтобы поговорить с вашим вождем. Может, ты проводишь меня?
В ответ Идени снова покачал головой.
— Чужие приходят в деревню кавуду лишь для того, чтобы найти там смерть, — хмуро сказал он. — Я не собираюсь вести тебя на гибель, потому что ты только что спас меня. И убить тебя немедленно, как следовало бы по нашим законам, не хочу. Так что лучше иди подобру-поздорову, Тарзан, и остерегайся даже близко подходить к деревне кавуду.
Благополучно спустившись на землю, пассажиры самолета стали прокладывать среди зарослей дорожку к тропе. Точнее, за работу принялся Браун, воспользовавшись маленьким топориком, который, к счастью, оказался в вещах принца и принцессы.
Вызвавшийся помочь ему Тиббс, как оказалось, не имел необходимой сноровки во владении этим инструментом. Хорошо понимая, что нужно делать, он никак не мог попасть в то место, куда целился. В конце концов, Браун отобрал у него топор, опасаясь, что Тиббс попросту покалечится.
Алексис своей помощи не предлагал, да Браун и не обращал на него внимания, зная, что толку от принца все равно не будет. Лишь когда пришла пора перетаскивать багаж, пилот настоял, чтобы и Алексис подключился к этому делу.
— Будь ты хоть десять раз принц, — твердо заявил он, — а работать тебе придется, если не хочешь, чтоб я съездил тебе по роже!
Недовольно бубня что-то под нос, Сбороу принялся за работу.
Когда багаж был перенесен на небольшую полянку возле ручья, Джейн велела приступать к сооружению шалаша.