— Мы пришли с миром, — в который раз повторил Мувиро. — Но твои воины не сложили оружия. Раз они так отважны, то почему страшатся десятка человек?
— Мы никого не боимся, — надменно возразил Букена. — Десять воинов могут войти в деревню с оружием, но остальные не должны приближаться к ней.
— Но больше никого нет, — ответил Мувиро. — Это весь наш отряд.
Наконец-то Букена получил ответ на вопрос, который беспокоил его более всего.
— Я прикажу открыть ворота, — сказал он. — Проходите.
Пока воины Мувиро проходили в деревню, Букена о чем-то шептался с шаманом. Вдвоем они приблизились к хижине вождя, оживленно жестикулируя. Затем Гупингу торопливо зашагал к своему жилищу, а Букена остался поджидать гостей.
Уклоняясь от прямых ответов, Букена снова повторил, что Тарзан в их деревню не приходил и о судьбе его они ничего не ведают. Он уверял, что не знает и о кавуду. Однако Мувиро словам вождя не поверил.
Пока шли переговоры, Гупингу колдовал в своем жилище над приготовлением какого-то зелья из трав, которым он намеревался угостить пришедших воинов. Правда, поскольку зрителей рядом не было, Гупингу не стал раскладывать вокруг себя амулеты и произносить страшные заклинания. Он лишь бормотал что-то невнятное под нос.
В это время женщины по приказу Букены готовили праздничный ужин.
А маленькая обезьянка, сидя на дереве на опушке леса, с нетерпением ожидала освобождения своего хозяина, ибо полагала, что он по-прежнему томится здесь в плену.
Приготовив зелье, Гупингу направился к женщинам. Они должны были влить напиток в специальный церемониальный сосуд, из которого первым пьет вождь, а потом передает его гостям. Колдун что-то шепнул женщинам и удалился, оставив им чашу со своим напитком.
Зайдя в хижину вождя, он остановился за спинами воинов вазири и кивнул Букене, после чего тот хлопнул в ладоши, давая знак к началу пиршества. Через мгновение появились женщины, несшие еду и выпивку. Самая первая из них торжественно держала в руках большой церемониальный сосуд с пивом.
Она подала его Букене. Тот взял его и поднес к губам. Он сделал вид, что пьет пиво, хотя в действительности не сделал ни глотка, и даже губами не прикоснулся к напитку. Затем сосуд перешел к Мувиро, который, отпив немного, передал его своим воинам. Как только каждый из них отведал напитка, женщина тут же забрала сосуд, хотя в нем еще оставалось пиво. Воинам Букены были поданы другие кувшины. Однако ни у Мувиро, ни у его воинов не возникло никаких подозрений, так как они собственными глазами видели, что сам Букена пил из того же сосуда, что и они.
Подали еду, но Мувиро не прикоснулся к ней. Остекленевшими глазами смотрел он перед собой. Все вокруг поплыло, стало двоиться. Он заметил, что его люди шатаются из стороны в сторону. Собрав последние силы, Мувиро вскочил на ноги и выхватил свой длинный нож.
— Нас отравили! — крикнул он и, не успев больше ничего сказать, рухнул как подкошенный.
Некоторые из его воинов вытащили оружие, но воспользоваться им уже не смогли. Приготовленное Гупингу зелье оказало свое действие.
Присутствовавшие воины Букены были поражены происходящим, ибо о коварном угощении знали только трое: сам колдун, Букена и женщина, приносившая церемониальный сосуд.
Шаман гордо распрямился, оглядывая поверженных воинов вазири.
— Снадобье Гупингу обладает огромной силой, — торжественно вскричал он, ударив себя в грудь. — Оно разит всех врагов удало. Кавуду тоже бессильны против него.
— Смерть кавуду! — крикнула одна женщина.
— Смерть! Смерть! — подхватили ее клич остальные.
Букена важно оглядел присутствующих.
— Нет! — решительно заявил он. — Хорошенько свяжите их и отведите в ту хижину, где уже находился кавуду. Я отправлю гонцов во все деревни удало, и в ночь полнолуния мы устроим большой праздник, на котором будем пить, танцевать и есть сердца наших врагов.
Встретив решение своего вождя возгласами одобрения, воины бросились выполнять его приказание.
Все это время Нкима, не спускаясь с дерева, пристально следил за деревней. Увидев несколько воинов, выбегающих из ворот, он, было, оживился, но это оказались не вазири. В совершенном отчаянии Нкима продолжал ждать, все еще надеясь, что вот-вот появится его хозяин, освобожденный из плена.
Наркотик, которым опоили вазири, перестал действовать лишь через несколько часов. Несмотря на головную боль и ломоту во всем теле, воины уже могли нормально соображать, и первым делом они обсудили свое положение.
— В происшедшем виноват я, — заявил Мувиро, еще с трудом выговаривая слова. — Я видел, что вождь лжет и должен был проявить осторожность. Ни мне, ни вам не следовало пить это пиво.
— Но его пил их вождь, я это видел собственными глазами и не думал, что оно может быть отравлено, — произнес кто-то из воинов.
— Он притворялся, что пьет, — пояснил Мувиро. — Букена очень нехороший человек.
— Что они собираются сделать с нами?
— Боюсь, что я знаю это, — ответил Мувиро. — Мне рассказывали об этих удало, что они едят сердца своих врагов. Они верят, что станут от этого храбрее и сильнее, потому что на самом деле они очень трусливы.
— Значит, они съедят наши сердца?
— Да, — твердо повторил Мувиро.
— Неужели мы будем покорно ждать, пока нас не перережут, словно баранов?
— Не будь мы связаны по рукам и ногам, мы бы приняли смерть в бою, как и подобает вазири, — сказал вождь.
— Большой Бвана спас бы нас, знай он, что мы в беде, — произнес один из молодых воинов.
— Я опасаюсь, что Букена убил и Большого Бвану, — печально заявил Мувиро. — Убил и съел его сердце. Если это так, то и я предпочитаю умереть, ибо без Большого Бваны жизнь для меня не имеет смысла.
— И мы тоже! — поддержали другие воины.
Прошло уже много времени, но никто не принес пленникам ни воды, ни пищи.
Мувиро не уставал корить себя за то, что так глупо попался в ловушку. Ему было так стыдно, что, казалось, только смерть избавит его от угрызений совести.
Но всего хуже было даже не Мувиро, а маленькой обезьянке, встретившей эту ночь на дереве. Дрожа от страха, она вслушивалась в рычание льва Нумы и крик леопарда Шиты. Боясь, что вот-вот кто-нибудь схватит и убьет ее, она забиралась все выше и выше на дерево. Вокруг была темнота. Воины вазири исчезли. Тарзан не появлялся.
Если бы не боязнь остаться одной на ночлег в джунглях, где ее могли растерзать дикие звери, Найка едва ли последовала бы за своим новым похитителем. Но выбора не было. К тому же она очень боялась дьяволов, которые, как ей было известно, в несметном количестве появляются ночью в лесу. Без особой охоты Найка двигалась за Тарзаном, но время шло, а ее похититель не обнаруживал никаких дурных намерений, и постепенно она преисполнилась доверия к этому могучему загорелому человеку.