– Да, – сказал Аллейн, – ни сучка, ни задоринки – почти что.
– Ну вот видите, видите! – воскликнул мистер Уипплстоун и погладил кошку.
– А выстрел?
– Часть заговора... нет, постойте... ну да! Эта жуткая женщина говорит, что на нее набросился черный, так? Ну и вот вам!
– Кем бы он ни был, стрелял он, скорее всего, холостым патроном.
– Правда? Так я об этом и говорю! Отвлекающий маневр. Рассчитанный на то, что все вы и думать забудете о шатре, а Президент поднимется во весь рост.
– Как я уже сказал, сучков почти не видно.
– Так в чем же дело?
– Дорогой мой, я и сам не знаю в чем. Честное слово, не знаю. Так, разного рода туманные тонкости, в полицейских руководствах не значащиеся – что-то наподобие легкого покалывания в кончиках пальцев. На мой взгляд все это выглядит уж слишком опрятно. Вроде той заливной рыбы, которую вам показывают издали во время океанских круизов, но никогда не подают к столу.
– Да ну, бросьте!
– И при всем при том несколько более чем логичных вопросов так и остаются без ответа. Вот вам первый. Черный громила с чулком на голове, о котором нам поведала миссис К-М. Она, видите ли, смутно различила его на фоне окошка в кабинке, которого из самой туалетной комнаты попросту не видно. И он, стало быть, выскочил из “дамской комнаты” прямиком в вестибюль, где находились четверо людей Гибсона, один из них – у двери этой самой комнаты. У всех имелись фонари. И все они прозевали человека, промчавшегося мимо них. Кстати, в коридоре, где расположен главный рубильник, уже оказался к этому времени еще один человек Гибсона, включивший свет через десять секунд после того, как он услышал выстрел. Вот за эти десять секунд и было совершено убийство.
– И что же?
– А то, что наша общая знакомая уверяет, будто после выстрела ее злодей выскочил из кабинки – все еще в темноте – немного попинал ее ногами и удрал, оставив бедняжку валяться на полу – по-прежнему в темноте. Затем, говорит она, объявились прислужницы, включая и нашу быстро краснеющую девицу-сержанта, и все они попадали на нее. Все еще в темноте, заметьте. Прислужницы же твердят, что появились там сразу после выстрела.
– Значит они напутали, вот и все.
– Только не сержант.
– Дьявольщина! – воскликнул мистер Уипплстоун. – Но какое отношение все это имеет к моему несчастному Чаббу?
– Понятия не имею. Но меня так и подмывает предположить, что по части напускания тумана ваши черные кандидаты в преступники просто-напросто дети по сравнению с миссис К-М.
Мистер Уипплстоун задумался. Люси потрепала его лапкой по подбородку, потом свернулась калачиком и уснула.
– Правильно ли я вас понял, – спросил он, наконец, – что по вашему мнению миссис К-М все наврала насчет чернокожего с чулком на голове?
– По моему мнению она его выдумала.
– Тогда кто же, черт побери, стрелял?
– Ну, – сказал Аллейн. – Это как раз проще простого. Она сама и стреляла.
II
Сказанное Аллейном явно ошарашило мистера Уипплстоуна. Он даже снял кошку с колен и опустил ее на пол, где она и осталась сидеть, демонстративно и оскорбленно охорашиваясь. Мистер Уипплстоун стряхнул с жилета кошачью шерсть, перекрестил ноги, сложил пальцы крышей и наконец произнес:
– Весьма интригующе.
Помолчав еще немного, он спросил Аллейна, имеет ли тот какие-либо конкретные данные, способные подтвердить его пугающее представление о совершенном Кокбурн-Монфорами?
Конкретных, пожалуй, нет, признал Аллейн. Впрочем, он указал на то, что если чернокожий мужчина и впрямь вознамерился бы палить из пистолета – холостыми патронами или боевыми – самым разумным для него было бы заниматься этим в мужской уборной, где его присутствие вряд ли привлекло бы к нему пристальное внимание, а не в женской, где оно могло показаться несколько экстравагантным. В мужской он мог сойти за прислужника – если на нем была ливрея, или за гостя, если таковой не имелось.
– По правде говоря, – прибавил Аллейн, – вваливаться в женскую кабинку, где он может, как оно по словам миссис К-М и случилось, нарваться на женщину in situ – это уж верх слабоумия.
– Верно, – задумчиво сказал мистер Уипплстоун. – Верно, верно, верно.
– Более того, – продолжал Аллейн, – наша девица-сержант, которая хоть и допустила безобразную промашку, но затем все же проявила определенную расторопность, утверждает, что помимо выстрела и последовавших за ним воплей миссис К-М, ничто не нарушало мирной тишины этого уединенного места.
– Я понимаю.
– Что же касается оружия, то эксперт, исследовавший его нынче утром, сообщил, что выстрел был сделан только один и скорее всего холостой. Отпечатки пальцев отсутствуют. Это, конечно, не улика, однако сержант говорит, что на миссис К-М были перчатки до локтя. В том положении, в каком пребывала, если ей верить, миссис К-М, такие перчатки обычно расстегивают на запястьях, стаскивают с кистей, а после подтягивают кверху, к той их части, которая остается нетронутой. Между тем перчатки нашей дамы были застегнуты на все кнопки, а у нее, судя по ее показаниям, не было времени, чтобы привести себя в порядок. Вряд ли она сидела на полу, застегивая перчатки, и одновременно вопила благим матом.
– Да, весьма правдоподобно, – сказал мистер Уипплстоун.
Аллейн подумал, что его друг лихорадочно перестраивает свои мысли, приспосабливая их к новым для него данным.
– Я бы выразился более решительно, – сказал Аллейн. – Мне не хватило бы целой жизни на то, чтобы придумать иное объяснение для всех нелепиц, которые она нагромоздила в своем вранье. К тому же она чуть ли не забила себе нос нюхательной солью, чтобы вызвать слезы на глазах. Как бы там ни было, я собираюсь ее навестить.
– Когда? – без малого вскрикнул мистер Уипплстоун.
– Да вот от вас и пойду. А что? В чем дело?
– Нет-нет, ни в чем, – поспешно отозвался мистер Уипплстоун. – Пустяки. Просто дверь вам, скорее всего, откроет Чабб.
– Чабб?
– Он – э-э – “обихаживает” Кокбурн-Монфоров каждую пятницу, по вечерам. Уверяю вас, Аллейн, в это нет ничего необычного. У Чаббов имеется по соседству несколько мест, где они подрабатывают. Например, по субботам они присматривают за ребенком в семнадцатом доме. У нас на этот счет имеется соглашение.
– А миссис Чабб обслуживает вашего нижнего жильца, не так ли?
– Через день на другой, по часу. Кстати, она нам сейчас чай принесет, – он взглянул на часы. – С минуты на минуту. Я попросил ее подать сегодня чай пораньше, надеялся, что вы ко мне присоединитесь. Миссис Аллейн сказала, что на ленч у вас времени нынче не будет.