— Послушайте, Аллейн… — сердито начал Мэнкс, и тут же лорд Пастерн рявкнул:
— К чему это вы, черт побери, клоните?
— Минутку терпения, — попросил Аллейн.
Сунув руки в карманы, Мэнкс принялся расхаживать по комнате.
— Наверное, лучше все-таки его выслушать, — пробормотал он.
— Гораздо лучше, — согласился Аллейн. — Я продолжу. «Гармония» процветала до того, как вы, лорд Пастерн, обнаружили в себе тягу пустить в ход ваши таланты барабанщика и сошлись с Морри Морено и его «Мальчиками». Сложности возникли почти сразу же. Во-первых, ваша падчерица, которую, как я полагаю, вы очень любите, увлеклась Карлосом Риверой, аккордеонистом оркестра. Вы человек наблюдательный, что удивительно для такого поразительного эгоиста. В какой-то момент вашего сотрудничества с «Мальчиками», не знаю точно когда, вы осознали, что Морри Морено принимает наркотики и, что важнее, поставляет их ему Карлос Ривера. Благодаря вашей работе в «Гармонии» вам прекрасно известны методы распространения наркотиков, и у вас хватило проницательности понять, что тут действует обычная схема. Положение Морено позволяет ему играть роль распространителя низшего звена. Его познакомили с наркотиками, он впал в зависимость и был вынужден поставлять их клиентам в «Метрономе», а в награду получал столько, сколько Ривера считал для него полезным, — по обычной завышенной цене.
Аллейн с любопытством глянул на лорда Пастерна, который на сей раз встретился с ним взглядом и дважды подмигнул.
— Странная сложилась ситуация, не так ли? — спросил Аллейн. — Перед нами человек, склонный к эклектичным, бурным и кратковременным увлечениям, внезапно оказывается в ситуации, когда в ярое противоречие вступают две главные его страсти и единственное неизменное дело его жизни.
Он оглянулся на Мэнкса, который застыл как вкопанный и глядел на него не отрываясь.
— Надо полагать, ситуация, сулящая большие возможности с профессиональной точки зрения, — продолжал Аллейн. — Падчерица, которую любит лорд Пастерн, увлекается Риверой, а тот занят отвратительной торговлей, которой лорд Пастерн объявил фанатичную войну. В то же время толкач Риверы — дирижер в оркестре, в котором лорду Пастерну страсть как хочется выступить. И дополнительное осложнение в и без того запутанной ситуации: Ривера обнаружил, возможно, во время репетиции среди нотных листов лорда Пастерна несколько черновиков колонки НФД, отпечатанных на писчей бумаге со штампом Дьюкс-Гейт. Несомненно, он употребил их, чтобы заручиться согласием милорда на помолвку с мисс де Суз. «Поддержите мои ухаживания, а не то…» Ведь в дополнение к торговле наркотиками Ривера умелый шантажист. Как лорду Пастерну сыграть на барабанах, разорвать помолвку, сохранить анонимность НФД и вывести на чистую воду торговцев наркотиками?
— У вас и для четверти этого бреда доказательств не найдется, — сказал Мэнкс. — Самые нахальные домыслы, какие я только слышал.
— До некоторой степени домыслы. Но у нас достаточно сведений и твердых фактов, чтобы продвинуться дальше. Думаю, пробелы восполните вы двое.
— Ну и надежда! — Мэнкс коротко рассмеялся.
— Хорошо, — согласился Аллейн, — посмотрим. Вдохновение нисходит на лорда Пастерна как гром с ясного неба, когда он работает над страницей НФД в «Гармонии». Среди писем алчущих наставлений, философии и дружбы оказывается послание от его падчерицы. — Он вдруг остановился. — Интересно, — сказал он помолчав, — не приходило ли в какой-то момент письмо и от его жены тоже? Например, с просьбой о совете в супружеских делах.
Мэнкс посмотрел на лорда Пастерна и быстро отвел взгляд.
— Это объяснило бы, — задумчиво продолжал Аллейн, — почему леди Пастерн так решительна в своем неодобрении «Гармонии». Если страница действительно написана НФД, то, полагаю, ответ был из разряда «Разговора по душам» и крайне для нее неприятный.
Разразившись коротким лающим смехом, лорд Пастерн глянул на кузена.
— Однако в настоящий момент нас занимает тот факт, что мисс де Суз писала с просьбой о совете. Из этого совпадения родилась идея. НФД отвечает на письмо. Она пишет в ответ. Переписка продолжается и, как выразилась при мне мисс де Суз, все более отдает флиртом. Он (опять же я цитирую мисс де Суз) разыгрывает пьесу в духе Купидона и Психеи, но по переписке. Она умоляет о встрече. Он отвечает пылко, но от встреч отказывается. Он ведь так веселится втихомолку, наблюдая за ней у себя дома. А тем временем перед Риверой он делает вид, будто поддерживает его ухаживания. Но лед становится все тоньше, выписываемые им на коньках фигуры все рискованнее. Более того, впереди маячит золотой шанс крупного журналистского разоблачения. Он мог бы разоблачить Морено, сам выступить в роли гениального сыщика, работавшего под прикрытием в оркестре, а теперь передавшего историю в «Гармонию». И все же… и все же… такие завлекательные барабаны, такие манящие тарелки, такие будоражащие душу маракасы. И опять же его собственное музыкальное сочинение. И его дебют. Он вертится, применяясь к обстоятельствам, но упивается этим. Он играет с мыслью отучить Морено от его порока и пугает его до чертиков, угрожая занять место Сида Скелтона. Он…
— Вы в полицейскую школу ходили, или как? — прервал лорд Пастерн. — В Хендон?
— Нет, — отозвался Аллейн. — Как-то не случилось.
— Ну продолжайте, продолжайте, — рявкнул его светлость.
— Мы подходим к вечеру дебюта и гениальной идеи. Леди Пастерн совершенно очевидно желает брака своей дочери с мистером Эдвардом Мэнксом.
Мэнкс издал невнятное хмыканье, Аллейн с секунду подождал.
— Послушайте, Аллейн, — сказал Мэнкс, — могли бы соблюсти хотя бы толику приличий. Я решительно возражаю… — Он свирепо уставился на Найджела Батгейта.
— Боюсь, придется потерпеть, — мягко сказал Аллейн, а Найджел добавил:
— Простите, Мэнкс. Я могу убраться, если хотите, но я ведь все равно услышу.
Повернувшись на каблуках, Мэнкс отошел к окну и стал там спиной к собравшимся.
— Лорд Пастерн, — продолжал Аллейн, — как будто разделял эти чаяния. А теперь, когда он окружил НФД фальшивой, но пылкой тайной, ему в голову вдруг приходит гениальная мысль. Возможно, он замечает, что мистер Мэнкс сразу же проникся неприязнью к Ривере, и, возможно, он считает, что эта неприязнь проистекает из нежных чувств к его падчерице. Так или иначе, он видит, как мистер Мэнкс вставляет в петлицу белую гвоздику, а тогда отправляется к себе в кабинет и печатает романтическую записку мисс де Суз, в которой НФД раскрывает себя как человек с белой гвоздикой. В записке он заклинает мисс де Суз сохранить тайну. Мисс де Суз, сразу после бурной ссоры с Риверой, видит белый цветок в петлице мистера Мэнкса и реагирует согласно плану.
— О Боже ты мой! — произнес Мэнкс и забарабанил пальцами по стеклу.
— Но одно как будто ускользнуло от внимания лорда Пастерна, — невозмутимо гнул свое Аллейн, — а именно тот факт, что мистер Мэнкс питает глубокие чувства, но не к мисс де Суз, а к мисс Карлайл Уэйн.