Он уже стоял на пороге, когда Ратлидж вдруг спросил:
— Редферн… Полковник часто приходил сюда ужинать? А может, капитан Уилтон приводил сюда мисс Вуд?
Редферн кивнул:
— Иногда. Правда, капитан и мисс Вуд чаще ездили ужинать в Уорик. Вот обед — дело другое. Если у полковника были дела в городе, он часто к нам заходил. Оставлял щедрые чаевые. Никогда не капризничал. Самой капризной была миссис Холдейн, мать Саймона. Ей просто невозможно было угодить! Капитан не очень привередливый, но ждет, чтобы его обслуживали по первому классу, и сразу видит, если что не так. Ну, а мисс Вуд… — Редферн сделал паузу, — мисс Вуд настоящая леди, и об этом нельзя забывать, но обслуживать ее приятно. Она не какая-нибудь бесчувственная деревяшка. Такой милой улыбки, как у нее, я ни у кого не видел. Люблю, когда она к нам заходит!
— Они с Уилтоном ладили?
Редферн ненадолго задумался.
— Неплохо. Сразу было видно, что им хорошо вместе. Правда, они никогда не держались за руки, ничего такого — во всяком случае, на публике. И все же сразу было видно, что они очень близки, — по тому, как он помогал ей снять пальто, как дотрагивался до ее плеча, как она его поддразнивала… Признаюсь, я частенько завидовал им. Моя-то невеста вышла за другого, пока я валялся в госпитале и все думали, что мне отнимут ногу. Одинокому человеку бывает больно смотреть на влюбленных, — с тоской закончил он.
Хэмиш проворчал: «Уж кому и знать об этом, как не тебе, верно? Тебе тоже больно, а поделиться не с кем, кроме меня… Если и есть ад страшнее, я его еще не нашел!»
Ратлидж едва не пропустил следующие слова Редферна:
— В последний раз, когда я видел полковника, он как раз зашел к нам пообедать.
— Что?! Когда?
— Во вторник, за неделю до смерти. День был примерно такой же, как сегодня. Небо низкое, душно, гроза собирается… Такая погода кого угодно сведет с ума. Даже полковник был как не в себе. За все время обеда мне и двух слов не сказал! И ужасно хмурился, когда мисс Вуд пришла его искать. Не доел десерт и вывел ее в садик, где вы сейчас видели мисс Соммерс. Я вышел туда, чтобы взять чистые скатерти для горничных, а они еще стояли там. Он положил руки ей на плечи и что-то говорил, будто убеждал, а она все головой качала, как будто не желала слышать. Потом вырвалась и убежала. Когда я спустился по лестнице, полковник уже вернулся в зал; он хмурился и повторял: «Уж эти женщины!» Но мне показалось, что он… ну, не знаю, что он и радовался тоже, как будто в конце концов все же настоял на своем. Я принес ему еще кофе, но ему не сиделось на месте. Полчашки только выпил и ушел.
— Вы, случайно, не знаете, что так расстроило Леттис Вуд или полковника?
— Должно быть, что-то не очень важное, — ответил Редферн. — Я видел ее на следующий день, она прямо сияла от радости, когда выходила из церкви с мистером Ройстоном. Извините, мне пора возвращаться в ресторан…
Ратлидж отпустил его, поблагодарив кивком.
Он откусывал большие куски толстых сэндвичей с мясом, не чувствуя вкуса, и рассеянно пил кофе. На десерт ему принесли кусок бисквитного пирога.
Итак, у Уилтона имелся мотив, имелась возможность — и доступ к оружию. Все, что осталось, свести концы с концами и арестовать подозреваемого. А утром в понедельник ему предстоит объясняться с Боулсом. Подробно рассказывать, почему он пришел к такому выводу.
Может быть, во вторник полковник сказал своей подопечной, что он намерен отменить свадьбу?
Но почему? Как ни суди — во всяком случае, на посторонний взгляд, — партия блестящая. Уилтон и Леттис во всех отношениях прекрасная пара: и с социальной, и с финансовой точки зрения, и с точки зрения возраста. Разве что Чарлз Харрис узнал об Уилтоне нечто неблаговидное. Тогда почему он не был против помолвки семь месяцев назад? Может быть, тогда он еще ничего не знал?
Но что мог он узнать неделю назад, что заставило его изменить мнение? Что-то из прошлого Уилтона… или его настоящего?
Единственный человек, способный ответить на эти вопросы, — Леттис Вуд.
Ратлидж подъехал к поместью «Мальвы», дом освещало солнце. Яркие лучи лились из больших прорех в тяжелых черных тучах, неся с собой волны зноя.
Леттис согласилась его принять, и Джонстон проводил его наверх, в гостиную.
Лицо девушки было уже не таким бледным, как раньше; она как будто немного оправилась. Когда Ратлидж вошел, она повернулась к нему, как и прежде, и сразу сказала:
— Что-то случилось. Я чувствую!
— Утро у меня выдалось довольно оживленное. После сегодняшней службы к прихожанам обратился Мейверс. Он поносил всех подряд; такой злобной ненависти я еще не видел. Он облил грязью Ройстона, капитана, миссис Давенант, мисс Соммерс, инспектора… и многих людей, которых я не знаю.
Леттис нахмурилась:
— Почему?
— Потому что он узнал, что выплата пособия, назначенного ему Чарлзом Харрисом, прекращается после смерти полковника. Вот он и вымещал свою ярость на всех подряд.
Леттис удивилась:
— Чарлз… платил ему пособие?!
— Выходит, что так.
Леттис жестом показала гостю на кресло и села сама.
— Да, на такие поступки Чарлз был способен. И все же… Мейверс!
— Кстати, пособие — отличный повод для Мейверса не убивать полковника.
— Но, по вашим словам, Мейверс не знал о том, что со смертью Чарлза выплата пособия прекратится.
— Совершенно верно. Он остановил Ройстона, когда тот выходил из церкви, и спросил, упомянул ли полковник его в завещании. Будет ли он и дальше получать пособие. Раньше, призывая убить Харриса, Мейверс как будто не задумывался о том, что может потерять курицу, несущую золотые яйца!
Леттис вздохнула:
— Что ж… Вы сами утверждаете, что в понедельник Мейверс был совершенно в другом месте, в центре города, и произносил речи, которые слышало много народу. Во всяком случае, он ведь никуда оттуда не уходил?
— Как выяснилось, он мог уйти. Если хорошенько все продумал. Но Мейверс не первый в моем списке подозреваемых. Скажите, о чем вы с Чарлзом Харрисом спорили в гостинице во вторник? Точнее, не в гостинице, а в садике рядом с ней?
Быстрая перемена темы застала девушку врасплох; глаза ее расширились и потемнели. Она посмотрела на Ратлиджа в упор.
— Что ж, почему бы и не сказать, — мягко продолжал Ратлидж. — Я уже знаю, о чем спорили Харрис и Марк Уилтон вечером в воскресенье после ужина. И на следующий день, то есть в понедельник… Харрис собирался отменить свадьбу. У меня есть свидетель, который все слышал.
Леттис то краснела, то бледнела.
— Откуда у вас свидетель? — хрипло спросила она. — Кто он такой, ваш так называемый свидетель?
— Не важно. Я все знаю. Вот что имеет значение. Почему вы раньше молчали? Почему в моем присутствии устроили спектакль, когда к вам приехал Марк Уилтон? Почему вы притворились, будто отменяете свадьбу из-за траура? Ведь Чарлз уже расторг вашу помолвку!