Вечерело. Ратлидж исписал не один лист бумаги заметками и набросками будущей речи. Довольный результатом, он перечитал написанное. Об искусной работе детектива пока не было речи, да и само следствие еще не завершено, ведь он так и не нашел очевидцев самого убийства.
Кроме девочки и куклы. Лиззи была на лугу. Ничего удивительного; в ужасе от увиденного она едва не лишилась рассудка и поспешила спрятаться в уютный мирок, где нет ни чувств, ни мыслей, ни воспоминаний.
И все же она совсем не испугалась Уилтона, когда тот вошел к ней в комнату. Зато страшно кричит всякий раз, как к ней приближается родной отец…
Ратлидж встал из-за стола и начал беспокойно расхаживать по комнате. Он не любил целыми днями сидеть в четырех стенах. Может быть, именно поэтому не пошел по стопам отца и не стал адвокатом. Но после войны, после того, как его завалило землей в траншее, эта нелюбовь превратилась почти в клаустрофобию. Служа в полиции, он получал возможность много времени проводить на воздухе, а если и находился в помещении, то не ждал, пока стены начнут давить на него… Как сейчас.
Взяв пальто, Ратлидж вышел из номера, спустился по лестнице. Он решил прогуляться до церкви.
День заканчивался; торговцы подсчитывали барыши, сворачивали палатки, грузили их на подводы. Последние покупатели ходили от одной лавки к другой. У витрины модистки Ратлидж заметил Хелену Соммерс; та о чем-то серьезно беседовала с Лоренсом Ройстоном. Она стояла на тротуаре, а Ройстон сидел в одной из машин Чарлза Харриса. И одета Хелена была так же, как в воскресенье, когда Ратлидж видел ее в садике у гостиницы после службы и обличительных речей Мейверса.
Хелена улыбнулась Ройстону, отступила, и он поехал дальше. Заметив идущего навстречу Ратлиджа, Ройстон помахал ему.
Ратлидж подумал: Чарлзу Харрису повезло с управляющим. Немногие так самоотверженно трудятся на благо хозяина, не преследуя собственной выгоды. Возможно, Ройстон тратит на «Мальвы» больше времени и любви, чем способен был дать поместью сам Харрис. Не потому ли, что у Ройстона нет жены, которой он мог бы посвящать любовь и свободное время? Интересное предположение.
Хелена перешла улицу, увидела Ратлиджа и остановилась.
— Добрый вечер, инспектор! — Она показала ему шляпную картонку, которую несла в руке. — Я не захватила с собой черной шляпы. Но думаю, что завтра обязана пойти на похороны. Я не очень хорошо знала полковника, но как-то была у него в гостях… Думаю, я должна пойти на его похороны. Мистер Ройстон любезно согласился прислать за мной машину. — Выглядела она усталой. Словно прочитав его мысли, она добавила: — После вчерашней грозы мы буквально утопаем в грязи. Пришлось идти в город пешком; на велосипеде добраться не было никакой возможности. Энн страшно боится грома, поэтому она почти не спала — и я тоже. Но сейчас, похоже, прояснилось, причем во всех смыслах слова.
— Прекрасный день, — согласился Ратлидж.
— И я почти весь его потратила, угождая себе. Что ж, я пойду.
— Прежде чем вы уйдете, я хотел спросить… в то утро, когда убили Харриса, вы видели на лугу девочку — маленькую девочку, которая рвала цветы? Вы могли встретить ее либо до, либо после капитана Уилтона…
Хелена Соммерс наморщила лоб, припоминая:
— Н-нет. Но это не значит, что девочки не было. Я смотрела в бинокль и вполне могла не обратить на нее внимания. Детей в округе много; обычно я держусь от них подальше, потому что они распугивают птиц, за которыми я наблюдаю. Обычно рядом с лугом гуляют маленькие Пинтеры. Их дочка очаровательна, но ее брат ужасный болтун, даже если ему не отвечать. — Хелена улыбнулась, словно для того, чтобы ее слова не показались собеседнику слишком язвительными. — Не сомневаюсь, в будущем он станет известным политиком… Простите, мне надо идти. Энн, наверное, заждалась меня.
Она зашагала быстрой походкой сельской жительницы. Ратлидж смотрел ей вслед, гадая, в самом ли деле она так интересуется птицами или просто пользуется ими как предлогом, чтобы пореже бывать дома. А может, ее кузина любит оставаться одна? Находиться в безопасной, знакомой обстановке посреди довольно страшного мира. Подменяет реальность выдумкой… Его кольнула жалость. Он-то знал, какой суровой бывает жизнь к таким вот Энн, плохо приспособленным к жизни и созданным лишь для домашних хлопот и мелких житейских радостей.
Посмотрев на часы, он решил, что у него осталось время выпить перед ужином. Он заслужил! И времени для последнего дела, которое он себе наметил, у него еще предостаточно.
На пороге дома Пинтеров Ратлиджа приветствовала настороженная Агнес Фаррелл. Косые солнечные лучи, еще теплые, несмотря на половину десятого вечера, придавали ее лицу мерцание. Она посторонилась, пропуская его в дом. Агнес осунулась после бессонных ночей, глаза запали от тревоги.
— Как девочка? — спросил Ратлидж улыбаясь.
— Неплохо, — с сомнением ответила Агнес. — Ест. Спит. Но все равно страдает. Так крепко прижимает к себе куклу, будто это спасательный круг!
К матери подошла Энн, вытирая руки о кухонное полотенце.
— Инспектор? — встревоженно спросила она.
Болезнь дочки изнурила и ее, отняла уверенность молодости. На ее место пришел страх за ребенка. Лишь иногда страх затмевала слепая надежда на то, что скоро все опять станет как прежде — обычным, уютным.
— Добрый вечер, миссис Пинтер. Я пришел проведать Лиззи, — сказал Ратлидж, как будто навещать больных детей для него было самым обычным делом. — Можно?
— Да… — нерешительно ответила Энн, покосившись на мать.
Обе женщины посторонились, пропуская его. Тед Пинтер еще не вернулся из конюшни Холдейнов. Ратлидж вздохнул с облегчением. Он правильно рассчитал время!
Он зашагал к комнатке Лиззи, говоря что-то о хорошей погоде, которая пришла на смену дождю. Он пытался успокоить хозяек. Женщины следовали за ним по пятам — наверное, боялись оставлять его наедине с девочкой.
На низком столике у кровати горела лампа. Когда он вошел, Лиззи посмотрела на него большими серьезными глазами. Ратлиджу показалось, что девочка его не видит, то есть она видит чужого, незнакомого человека, который ее совершенно не интересует. В ее глазах не мелькнула искра естественного для ребенка любопытства. Она не покосилась на мать проверить, как та относится к гостю. Девочка по-прежнему была вялой, апатичной. Но она хотя бы не кричала, и Ратлидж решил, что это хороший знак.
— Что говорил доктор Уоррен? — спросил он, обернувшись через плечо.
Ему ответила Агнес:
— Сказал, что он на это надеялся, но такого не ожидал. Велел нам следить за ее состоянием… По-моему, сэр, доктор очень боялся, что Лиззи умрет. Она ведь буквально таяла на глазах!
— Она еще не совсем пришла в себя… — подхватила Энн, словно надеясь, что Ратлидж поймет намек и сразу уйдет.
Но Ратлидж подошел к кроватке.
— Лиззи! Я… друг доктора Уоррена. Он попросил меня сегодня зайти и посмотреть на тебя вместо него.