Она нахмурилась:
— Я не сильна в политике, Декстер. Чувствую, что Ла Гэрта оттирает меня, но ничего не могу поделать.
— Она все еще ищет своего мистического свидетеля? Дебора кивнула:
— Ага. Особенно после вчерашнего убийства. Мол, оно еще раз доказывает ее правоту. Потому что тело расчленено полностью.
— Но все разрезы совершенно другие, — возразил я. Дебора пожала плечами:
— Я ей говорила, что искать свидетеля — пустая трата времени, ведь очевидно, что убийце не помешали, просто он почувствовал неудовлетворенность.
— Ого! Ты и правда совсем не разбираешься в политике.
— Ну и черт с ней, Декстер! — Две пожилые дамы за соседним столиком уставились на Деб. Она даже не заметила. — В том, что ты сказал, есть смысл. Это же очевидно, а она меня игнорирует. И даже хуже.
— Что может быть хуже, чем когда тебя игнорируют? — спросил я.
Она залилась краской.
— После разговора с ней я заметила, что пара козлов в форме хихикает надо мной. Про меня по управлению ходит шутка. Эйнштейн, — произнесла Деб и, закусив губку, отвернулась.
— Боюсь, я не понимаю.
— Если бы ее сиськи были мозгами, она была бы Эйнштейном, — с горечью сказала она. Чтобы не рассмеяться, я закашлялся. — Вот что она обо мне говорит. А если такой паршивый ярлык уже приклеился, продвижения по службе тебе не видать, кто же будет уважать копа с такой кличкой? Черт бы ее побрал, Декс. Она ломает мне карьеру. Я ощутил робкую волну сочувствия.
— Да она идиотка.
— Мне сказать ей об этом, Декс? Это будет политически правильно?
Принесли еду. Роза шваркнула тарелки на стол перед нами так, будто продажный судья приговорил ее всю жизнь подавать завтраки детоубийцам.
За едой мои мысли вновь вернулись к проблеме Деборы. Я должен думать только с такой позиции: проблема Деборы. Не «эти восхитительные убийства», не «какой удивительно привлекательный вид» или «так похоже на то, что я хотел бы однажды сделать сам». Нужно держаться в стороне, словно меня все это и не привлекает. Даже сегодняшний сон в холодном воздухе. Чистое совпадение, конечно, но очень тревожное.
Потому что убийца прикоснулся к сердцевине того, что стоит за моими убийствами. По манере работать, конечно, а не по выбору жертв. Безусловно, его нужно остановить, нет вопросов. Бедные шлюхи.
И все же… Потребность в холоде… Так интересно иногда анализировать. Найти милое, темное, тесное местечко…
Тесное? Откуда это?
Естественно, из моего сна. Но ведь значит, мое подсознание захотело, чтобы я вспомнил об этом, не так ли? И теснота как-то вписывалась в картину. Холодно и тесно…
— Фургон-рефрижератор, — произнес я вслух. Открыл глаза. Деборе пришлось справиться с полным ртом еды, прежде чем она смогла говорить.
— Что?
— О, просто предположение. Ничего определенного, боюсь. Но разве оно лишено смысла?
— Разве лишено смысла что? — спросила она.
Я опустил глаза в тарелку и нахмурился, пытаясь представить себе.
— Ему нужно холодное помещение. Чтобы замедлить кровоток и потому, что так… м-м… чище.
— Как скажешь.
— Я так и говорю. И помещение это должно быть тесным…
— Почему? С чего, черт возьми, ты решил, что оно должно быть тесным?
Я сделал вид, что не слышу вопроса.
— Итак, фургон-рефрижератор удовлетворяет всем этим условиям, и еще он мобилен, а значит, потом намного легче избавляться от останков.
Дебора откусила кусочек рогалика и некоторое время раздумывала, пережевывая.
— Итак, — наконец произнесла она. — Убийца имеет доступ к такому фургону? Или у него свой?
— М-м… все может быть. Хотя признаки использования холода есть только в последнем убийстве.
Дебора кивнула.
— То есть он пошел и купил фургон.
— Не обязательно. Он может экспериментировать. Вдруг ему просто захотелось попробовать холод?
— И нам не повезет настолько, чтобы он оказался водителем такого фургона или что-то вроде того, да?
Я улыбнулся ей своей улыбкой счастливой акулы.
— Ах, Деб, как ты сегодня торопишься! Нет, боюсь, наш друг слишком умен, чтобы позволить себе такие откровенные связи.
Дебора отхлебнула кофе, поставила чашку и откинулась на спинку стула.
— Значит, мы ищем угнанный рефрижератор, — наконец произнесла она.
— Боюсь, что так. Но сколько их может быть угнано за сорок восемь часов?
— В Майами? — фыркнула она. — Угоняет кто-то один, тут же пошел слух, что дело выгодное, и вдруг неожиданно каждый «конкретный» узколобый гангстер — черный, мексиканец, наркоман или малолетка бросится угонять рефрижераторы, просто чтобы быть на волне.
— Остается только надеяться, что слух еще не пошел. Дебора доела остатки рогалика.
— Я проверю, — пообещала она.
Теоретически семидесятидвухчасовой брифинг дает каждому достаточно времени ознакомиться с делом, однако созывается достаточно быстро, чтобы впечатления были еще свежи. И вот в понедельник утром вся команда по искоренению преступности во главе с неукротимым детективом Ла Гэртой вновь собралась в конференц-зале на третьем этаже.
Я собрался вместе с ними. Поймал на себе несколько взглядов, выслушал пару доброжелательных высказываний от знакомых копов. Простые, веселые остроты вроде: «Ей, кровосос, покажи зубки!» Эти люди — настоящая соль земли, и моя Дебора скоро станет одной из них. В одной комнате с ними я чувствовал себя и гордо, и робко.
К сожалению, эти чувства не разделяли все присутствующие.
— Какого хрена ты здесь делаешь? — промычал сержант Доукс — очень большой чернокожий человек с болезненной аурой перманентной враждебности.
В нем есть какая-то холодная свирепость, которая обязательно пригодилась бы кому-нибудь с хобби вроде моего. Жаль, что мы не можем стать друзьями. По какой-то причине он ненавидит всех, кто связан с лабораторными исследованиями, а по еще какой-то дополнительной причине под ними в первую очередь подразумевается Декстер. Кроме того, он рекордсмен Метро по доведению дел до суда. Поэтому он должен бы оценить мою политическую улыбку.
— Просто зашел послушать, сержант, — ответил я.
— Тебя ни хрена сюда не приглашали! Пошел отсюда!
— Он может остаться, — произнесла Ла Гэрта. Доукс хмуро уставился на нее:
— За каким чертом?
— Не хочу никого расстраивать, — сказал я, не особо решительно направляясь к выходу.
— Все нормально, — сказала мне с улыбкой Ла Гэрта. Затем повернулась к Доуксу. — Он может остаться, — повторила она.