— Ты добрый человек, Далинар Холин, — сказала Навани с той же озорной улыбкой на губах, с которой сидела во время праздника у короля. — Боюсь, я вынуждена признаться, что ты просто обворожителен.
— Из-за моего чувства долга мной легко манипулировать, — сказал Далинар, глядя вперед. Вести разговоры с Навани — последнее, в чем он сейчас нуждался. — Я это знаю. Тебе не нужно играть со мной, Навани.
Она тихо засмеялась.
— Я не пытаюсь манипулировать тобой, Далинар. Я… — Она на мгновение замолчала. — Да, возможно, у меня есть маленькое преимущество перед тобой. Но я не «играю» с тобой. За последний год ты стал совсем другим человеком. Неужели ты не видишь, какую это вызвало реакцию у короля, кронпринцев, свиты?
— Я сделал все для того, чтобы не возбуждать их любопытства.
— Должна констатировать — это не сработало! — Она наклонилась к нему. — Ты знаешь, почему много лет назад я выбрала Гавилара?
Бах! Ее слова — ее присутствие — как кубок темного вина, вылитый в его кристально прозрачные мысли. Ясность, которую он обрел после тяжелой работы, быстро исчезла.
Почему она ведет себя столь дерзко?
Он не ответил. Вместо этого ускорил шаг, надеясь, что она не захочет больше ворошить прошлое.
Бесполезно.
— Я выбрала его не потому, что ему уготовано было стать королем, Далинар. Хотя именно это говорили все. Я выбрала его потому, что ты меня пугал. Твое внутреннее напряжение… оно пугало и твоего брата, знаешь ли.
Он ничего не сказал.
— И оно никуда не делось, — сказала она. — Я вижу его в твоих глазах. Но сейчас ты вложил его в оружие, и его обнимают сверкающие Доспехи Осколков. Вот что я нахожу в тебе обворожительным.
Он остановился, глядя на нее. Носильщики тоже остановились.
— Ничего не получится, Навани, — тихо произнес он.
— Не получится что?
Он покачал головой.
— Я не обесчещу память брата. — Он мрачно поглядел на нее, и она неохотно кивнула.
Дальше они шли в полном молчании, хотя она время от времени украдкой посматривала на него. Наконец они добрались до его жилого комплекса, отмеченного развевающимся синим флагом с глифпарой кох и линил: первый в форме короны, второй — башни. Рисунок сделала еще мать Далинара; та же глифпара была на кольце с печаткой, которую он носил не снимая. Элокар использовал меч и корону.
Солдаты при входе отдали честь. Далинар подождал, пока Навани не сошла с паланкина, и они вместе вошли внутрь. На стенах ярко светились заряженные сапфиры. Они дошли до гостиной, и он опять поразился, насколько роскошно все это стало за годы войны.
Три клерка и их девушки-помощницы уже ждали его. Все шестеро встали, когда он вошел в комнату. Там же находился и Адолин.
Далинар нахмурился, увидев юношу.
— Разве ты не должен был закончить инспекцию?
Адолин вздрогнул.
— Отец, я закончил ее несколько часов назад.
— Ты что?
Отец Штормов! Сколько же времени я стучал по камням?
— Отец, — сказал Адолин, подходя к нему. — Мы можем поговорить наедине?
Как обычно, белые с черными перчинками волосы Адолина лежали непокорной гривой. Он снял Доспехи Осколков, вымылся и надел модную форму — длинный синий мундир с пуговицами по сторонам и прямые коричневые брюки.
— Сын, я еще не готов поговорить с тобой, — мягко сказал Далинар. — Мне нужно еще немного времени.
Адолин посмотрел на него обеспокоенным взглядом.
Из него получится великолепный кронпринц, подумал Далинар. Я подготовил его к этому так, как никто не готовил меня.
— Хорошо, — сказал Адолин. — Но я должен кое о чем попросить тебя. — Он указал на одну из клерков, женщину с темно-рыжими волосами, в которые затесалось несколько черных прядей. Гибкая, с длинной шеей, она была одета в зеленое платье, а волосы на голове представляли собой сложный комплекс кос, который поддерживали четыре традиционные стальные заколки.
— Это Данлан Моракота, — тихо сказал Адолин Далинару. — Она приехала в лагерь только вчера и собирается провести несколько месяцев вместе с отцом, светлордом Моракота. Совсем недавно она обратилась ко мне, и я взял на себя смелость предложить ей место среди твоих клерков.
Далинар мигнул.
— А эта, как ее…
— Малаша? — вздохнул Адолин. — Не сложилось.
— А эта? — недоверчиво спросил Далинар тихим голосом. — Вроде ты сказал, что она приехала совсем недавно? Вчера? И уже обратилась к тебе?
Адолин пожал плечами.
— Ну, я же должен поддерживать репутацию.
Далинар вздохнул и поглядел на Навани, которая стояла рядом и все слышала. Хотя и ради приличия делала вид, что не слушает.
— Знаешь ли, обычно одновременно ухаживают только за одной женщиной.
И скоро тебе понадобится хорошая жена, сынок. Очень скоро.
— Когда я буду старым и усталым, возможно, — сказал Адолин, улыбнувшись молодой женщине.
Она действительно красива. Но только один день в лагере? Кровь предков, подумал Далинар.
Он три года ухаживал за женщиной, которая в конце концов стала его женой. И хотя он забыл ее лицо, он хорошо помнил, как настойчиво преследовал ее.
И конечно, он любил ее. Хотя все чувства к ней улетучились, стерты из памяти, как будто их и не было. К сожалению, он помнит, как сильно желал Навани за несколько лет до встречи с женщиной, ставшей его женой.
Хватит, сказал он самому себе. Еще несколько секунд назад он почти решил отречься от звания кронпринца. Нельзя дать Навани отвлекать его.
— Ваша Светлость Данлан Моракота, — сказал он юной женщине. — Я рад приветствовать вас среди моих клерков. Как я понимаю, кто-то хочет пообщаться со мной?
— Да, светлорд, — сказала женщина, низко приседая. Она кивнула на ряд из пяти самоперьев, стоявших на книжной полке, каждое на своей подставке. От обычного самоперо отличалось только тем, что к нему был прикреплен заряженный рубин. Как раз сейчас крайний справа рубин медленно пульсировал.
Литима тоже находилась здесь — и была старше по рангу, — но, тем не менее, она кивнула Данлан, которая поторопилась перенести все еще поблескивающее перо на маленький столик рядом с пюпитром. Она аккуратно прижала к столику лист бумаги, поднесла к углублению флакончик с чернилами и ловко вкрутила его туда, потом сняла пробку. Светлоглазые женщины очень искусно работали своей свободной рукой.
Потом Данлан уселась и посмотрела на него, очевидно слегка нервничая. Конечно, Далинар не доверял ей — она могла быть шпионом одного из кронпринцев. К сожалению, со времени отъезда Джаснах в лагере не осталось ни одной женщины, которой он доверял бы полностью.