— Тетя, — сказал Ринарин, обращаясь к ней. — Я недавно попросил, чтобы мне прочитали несколько книг о Старой Магии, и я согласен с оценкой отца. Непохоже на работу Смотрящей в Ночи. Она налагает проклятие взамен исполнения маленького желания. Одно проклятие и одно желание. Отец, ты, конечно, знаешь их обоих?
— Да, — ответил Далинар. — Я точно знаю свое проклятие, и оно никак не связано с видениями.
— Значит, нам надо винить не Старую Магию.
— Да, — сказал Далинар. — Но твоя тетя задала правильный вопрос. Нет никаких доказательств, что видения идут от Всемогущего. Кто-то хочет, чтобы я знал об Опустошении и Сияющих Рыцарях. Возможно, нам стоит спросить себя почему.
— Опустошение, что это такое, тетя? — спросил Ринарин. — Арденты говорят о Несущих Пустоту. О человечестве, Сияющих и сражениях. Но что это такое на самом деле? Знаем ли мы что-нибудь наверняка?
— Среди клерков твоего отца есть фольклористы; они расскажут тебе лучше меня.
— Я думаю, что не всем им можно доверять, — добавил Далинар.
Навани помолчала.
— Достаточно честно. Хорошо, насколько я знаю, первоначальных отчетов не осталось. Слишком много лет прошло. Но в мифе о Парасафи и Надрисе упоминаются Опустошения.
— Парасафи, — сказал Ринарин. — Та, которая нашла каменные семена.
— Да, — ответила Навани. — Для того чтобы возродить свой народ, она вскарабкалась на пики Дара — разные варианты мифа называют самые различные современные горные кряжи пиками Дара — и нашла камни, которых коснулись сами Герольды. Она принесла их Надрису, на его похоронное ложе, и его семенем оплодотворила эти камни. Из них вылупилось десять детей, при помощи которых она построила новый народ. Марнах, если я правильно помню.
— Источник макабаки, — сказал Ринарин. — Мама рассказывала мне эту историю, когда я был ребенком.
Далинар покачал головой.
— Родиться из камней? — Он редко видел смысл в старых историях, хотя девотарии канонизировали многие из них.
— В начале истории упоминаются Опустошения. Именно они уничтожили народ Парасафи.
— И что они такое?
— Войны. — Навани глотнула вина. — Несущие Пустоту появлялись опять и опять, пытаясь заставить человечество уйти с Рошара в Бездну. Точно так же, как они выгнали человечество — и Герольдов — из Залов Спокойствия.
— А когда были основаны ордена Сияющих Рыцарей? — спросил Далинар.
Навани пожала плечами.
— Не знаю. Возможно, они были группой военных из какого-то королевства или бандой наемников. Это могло бы объяснить, почему они в конце концов стали тиранами.
— В моих видениях нет даже намека на то, что они были тиранами, — сказал он. — Возможно, это и есть настоящая цель видений. Заставить меня поверить в ложь о Сияющих. Заставить доверять им и, возможно, повторить их путь падения и предательства.
— Не знаю, — с сомнением ответила Навани. — Не думаю, что ты видел что-то такое заведомо ложное о Сияющих. Разные легенды утверждают одно и то же: Сияющие не всегда были плохими. Насколько легенды вообще могут соглашаться одна с другой.
Далинар встал, взял ее пустой бокал, подошел к сервировочному столику и заново наполнил его. Открытие, что он не сумасшедший, должно было прояснить положение, но вместо этого еще больше запутало.
Что если за видениями стоят Несущие Пустоту? Некоторые легенды говорили, что они могут завладевать телами людей и заставлять совершать зло. Или, если они от Всемогущего, что было их целью?
— Я должен все как следует обдумать, — сказал он. — Сегодня был очень долгий день. Пожалуйста, я бы хотел остаться наедине со своими мыслями.
Ринарин встал, почтительно наклонил голову и направился к двери. Навани поднялась, более медленно, ее гладкое платье зашуршало; она поставила бокал на стол и пошла за облегчающим боль фабриалом.
Ринарин удалился. Далинар подошел к двери, ожидая Навани. Он не собирался снова попасть в ловушку и остаться с ней наедине. Он выглянул в коридор. Солдаты стояли на посту, он мог видеть их. Хорошо.
— Ты рад? — спросила Навани, задержавшись около двери рядом с ним и положив руку на раму.
— Рад?
— Что ты не сумасшедший?
— Мы не знаем, управлял ли кто-нибудь мной или нет, — сказал он. — И, кстати, теперь у нас больше вопросов, чем раньше.
— Эти видения — благословения, — сказала Навани, положив свободную руку на его. — Я чувствую это, Далинар. Неужели ты не видишь, насколько они чудесны?
Далинар посмотрел в ее прекрасные светло-фиолетовые глаза. Такая внимательная, такая умная. Как бы он хотел доверять ей полностью.
Я никогда не видел от нее ничего, кроме чести, подумал он. Она не сказала никому о моем намерении отречься. Она никогда не пыталась использовать мои видения против меня.
Ему стало стыдно, когда он вспомнил о своих опасениях.
Она — изумительная женщина, эта Навани Холин. Чудесная, потрясающая и опасная женщина.
— Нас ждет еще больше забот, — сказал он. — И опасностей.
— Но, Далинар, ты испытываешь такое, о чем историки, ученые и фольклористы могут только мечтать. Я завидую тебе, хотя ты утверждаешь, что не видел там ни одного фабриала.
— Я уверен, что у древних не было фабриалов, Навани.
— И это меняет все, что мы думали о них.
— Наверно.
— Клянусь камнепадом, Далинар, — сказала она, вздохнув. — Неужели ничто не может зажечь в тебе страсть?
Далинар глубоко вздохнул.
— Слишком много что, Навани. Я чувствую себя так, как будто внутри меня кишит клубок угрей, чувства переплетаются одно с другим. Правдивость видений расстроила меня.
— Скорее взволновала, — поправила она его. — Ты помнишь, что сказал раньше? О том, что доверяешь мне?
— Я так сказал?
— Ты сказал, что не доверяешь своим клеркам и попросил меня записать видения. Одно влечет другое.
Ее рука все еще лежала на его руке. Она протянула свободную руку и закрыла дверь в коридор. Он хотел остановить ее, но не стал. Почему?
Дверь щелкнула, закрываясь. Они были одни. И она была так прекрасна. Эти умные возбужденные глаза, освещенные страстью.
— Навани, — сказал он, заставив себя подавить желание. — Ты опять.
Почему я позволяю ей делать это?
— Да, — сказала она. — Я упрямая женщина, Далинар. — В ее тоне не было и намека на шутку.
— Это непристойно. Мой брат… — Он протянул руку к двери, чтобы открыть ее.
— Твой брат, — выплюнула Навани, на ее лице сверкнул гнев. — Почему мы всегда должны думать о нем? Почему все только и думают о человеке, который давно умер? Его нет здесь, Далинар. Он ушел. Мне не хватает его. Но даже не наполовину так, как тебя.