— К сожалению, это чистая правда, — сказал Шут.
— К сожалению?
— Как знать, может, он так же свободен в мыслях. Необразованный полоумный слуга, пьяный в доску, вполне может поиздеваться над тобой. С тобой мне не приходится напрягаться, и сама твоя натура хохочет над моими насмешками. Так что благодаря твоей непроходимой глупости я выгляжу таким неумелым.
— Элокар, на самом деле, — сказал Садеас, — мы что, должны смириться с этим… созданием?
— Мне он нравится, — улыбнулся Элокар. — Он потешает меня.
— За счет тех, кто верен вам.
— За счет? — вмешался Шут. — Садеас, мне кажется, ты никогда не давал мне ни одной сферы. Хотя нет, не предлагай. Я не могу взять твои деньги; я знаю, скольким людям ты должен заплатить, чтобы получить от них то, чего хочешь.
Садеас вспыхнул, но сдержался.
— Шутка шлюхи, Шут. Это лучшее, что ты в состоянии придумать?
Шут пожал плечами.
— Я говорю правду, когда вижу ее, светлорд Садеас. Каждый человек занимает предназначенное ему место. Мое — найти шлюхе клиента. Твое — слушать шутки шлюхи.
Садеас застыл, потом его лицо стало красным.
— Ты дурак.
— Если шут дурак, это крайне печально. У меня есть предложение для тебя, Садеас. Если ты поднатужишься и изречешь что-нибудь не смехотворное, я оставлю тебя в покое до конца недели.
— Ну, я думаю, что это не должно быть очень трудно.
— И ты уже проиграл, — вздохнул Шут. — Ты сказал «я думаю», и я не могу себе представить что-нибудь более смехотворное, чем то, что ты умеешь думать. А ты, молодой князь Ринарин? Твой отец хочет, чтобы я оставил тебя в покое. Можешь ли ты сказать что-нибудь не смехотворное?
Все повернулись к Ринарину, который стоял позади брата. Ринарин заколебался, глаза широко открылись. Далинар напрягся.
— Что-нибудь не смехотворное… — медленно проговорил Ринарин.
Шут засмеялся.
— Да, полагаю, я удовлетворен. Очень умно. Если светлорд Садеас потеряет контроль над собой и убьет меня, возможно, ты займешь мое место и станешь королевским шутом.
Ринарин гордо вздернул голову, что еще ухудшило настроение Садеаса. Далинар посмотрел на кронпринца. Рука Садеаса легла на рукоять. Не на Клинок Осколков, у Садеаса его не было. Но он носил на поясе обыкновенную шпагу светлоглазых. Вполне себе смертоносную. Далинар много раз сражался рядом с Садеасом — кронпринц был искусным фехтовальщиком.
Шут шагнул вперед.
— Так что, Садеас? — спросил он тихо. — Ты собираешься помочь Алеткару и избавиться от нас обоих?
Закон не запрещал убивать королевского шута. Однако тогда Садеас лишился бы титула и земель. Мало кто решился бы променять одно на другое. Конечно, можно было бы нанять убийцу, но это совсем другая песня.
Садеас медленно снял руку с рукоятки, коротко кивнул королю и вышел.
— Шут, — сказал король. — Садеас пользуется моей благосклонностью. Нет нужды мучить его.
— Не согласен, — сказал Шут. — Королевская благосклонность может быть пыткой для многих людей, но не для него.
Король вздохнул и поглядел на Далинара.
— Я должен пойти и утешить Садеаса. Но прежде ответь мне. Что ты думаешь о вопросе, который я задал тебе раньше?
Далинар покачал головой.
— Я был занят нуждами армии. Но я займусь им немедленно, Ваше Величество.
Король кивнул и поспешил за Садеасом.
— Что это, отец? — спросил Адолин. — Он говорил о людях, которые шпионят за ним?
— Нет, — ответил Далинар. — Кое-что новое. Я очень скоро покажу тебе.
Далинар посмотрел на Шута. Одетый в черное человек хрустел суставами, одним за другим, задумчиво глядя на Садеаса. Заметив взгляд Далинара, он подмигнул и пошел прочь.
— Мне он нравится, — повторил Адолин.
— Может быть, ты и меня убедишь согласиться с тобой, — сказал Далинар, потирая подбородок. — Ринарин, иди и подготовь отчет о раненых. Адолин, пойдешь со мной. Мы займемся тем, о чем говорил король.
Оба молодых человека казались смущенными, но подчинились без возражений. Далинар пошел по плато туда, где лежал труп скального демона.
Посмотрим, куда на этот раз приведут нас твои опасения, племянник, подумал он.
* * *
Адолин вертел в руках длинный кожаный ремень. Почти в ладонь шириной и в палец толщиной, ремень заканчивался неровным оборванным краем. Подпруга королевского седла, проходившая под брюхом лошади. Во время боя она лопнула, и король упал с лошади.
— Что ты думаешь? — спросил Далинар.
— Даже не знаю, — ответил Адолин. — Она не выглядит изношенной, хотя и должна, иначе она бы не лопнула, верно?
Далинар взял ремень и задумчиво посмотрел на него. Небо уже темнело, а солдаты, посланные за мостом, еще не вернулись.
— Отец, — сказал Адолин. — Почему Элокар попросил нас осмотреть его? Ведь он не ожидает от нас, что мы будет обучать конюхов, как правильно ухаживать за его седлом? Значит… — Адолин замолчал и внезапно понял колебания отца. — Уж не думает ли король, что подпругу перерезали?
Далинар кивнул. Он покрутил ремень пальцами, о чем-то напряженно думая. Изношенная подпруга запросто могла лопнуть под весом человека в Доспехах Осколков. Она разорвалась в точке, которая прилегала к седлу, и конюхи легко могли не заметить потертость. Самое рациональное объяснение. Однако если посмотреть на это с другой стороны, могло показаться, что произошло нечто ужасное.
— Отец, — сказал Адолин. — Он все больше и больше сходит с ума. Ты сам знаешь, он уже параноик.
Далинар не ответил.
— Он видит убийцу в каждой тени, — продолжал Адолин. — Ремень лопнул. Это же не означает, что кто-то пытался убить его.
— Если король так волнуется, — сказал Далинар, — мы должны все проверить. С одной стороны разрыв более ровный, как если ремень надрезали так, чтобы он лопнул под нагрузкой.
Адолин помрачнел.
— Может быть. — Он не обратил на эту деталь внимания. — Но, папа, подумай сам. Зачем кому-то перерезать подпругу? Падение с лошади ничего не сделает человеку в Доспехах Осколков. Если это действительно попытка убийства, то крайне неумелая.
— Если это попытка убийства, — сказал Далинар, — даже такая неумелая, мы должны заняться ею. Она произошла у нас на глазах, и эта лошадь находится на попечении у наших конюхов.
Адолин тяжело вздохнул, его недовольство вырвалось наружу.
— Люди и так шепчутся, что мы стали телохранителями и игрушками в руках короля. А если они узнают, что мы бегаем, проверяя каждое его параноидальное опасение, быть может вообще безумное, то…