Ну и понятное дело, что попытки спрыгнуть из королевства Ягонов предприняла добрая половина бывших ссыльных. Каждый, вокруг которого гремел гром и сверкали небольшие молнии, тут же брался под строгий учет. Пригодится потом для обвинения в случае спорных ситуаций. Да и не только для этого. Понимая, что коллег следует немедленно вернуть в место их заточения, Светозаров все-таки хотел хотя бы нескольких оставить для беседы. Услышать из первых уст, что думают и как собираются действовать закоренелые фанатики. Ибо одного разговора с Эркилем Фобосом, лидером оставшихся в поселке ссыльных, было мало. Да и образ мышления тех, кто не сбежал, резко отличался от тех, кто сразу же подался в бега. Особенно интересно было бы пообщаться с глазу на глаз с лидерами ортодоксов Смитом Цуммером и Натальей Кох. Эти монстры из древности, ровесники самого Крафы знали невероятно много, и, поделившись своими знаниями, осветив основы своего мировоззрения, могли помочь Дмитрию в окончательном определении собственных приоритетов.
Да и насчет личных отношений с Трибуном Решающим были вопросы. О союзнике хотелось и следовало узнать как можно больше, используя для этого и самых его оголтелых противников. Когда еще руки дойдут до просмотра системных блоков памяти, а живые свидетели событий глубокой древности – вот они, рядом. Сидят, насыщаются, провозглашают здравицы в честь своих освободителей и… выжидают.
Нет, были и такие, которые радовались от всей души, явно намереваясь хорошо, если не вдрызг, напиться. Просматривались и такие, даже целые группки, которые находились в тяжких раздумьях, а по их нескрываемой ауре можно было заметить и сожаление, и опасение, и некоторое раскаяние. Видимо, это были те, кто сожалел о том, что совершил побег, и наверняка осознавал, что полученная таким образом свобода – это не конец черной полосы в жизни, а вполне возможно, отверстие в заднице зебры.
Но самые активные, самые напряженные, поблескивая глазами – именно выжидали. Они и ели мало, тщательно проверяя чуть ли не каждую ложку салата или кусочек фрукта; почти, а то и совсем ничего не пили; да и между собой обменивались явно тайными знаками, как языком жестов, так и мимики. Как их ни пытались рассадить в разных местах за столами, все равно вокруг пары лидеров образовалась плотная группа наиболее близких сторонников из полутора десятков людей и троих баюнгов. Единственная, кто в той группе смотрелся инородным телом, – это Ледовая Владычица, сидевшая рядом с матерью, которая положила ладонь ей на плечо. И напряжение в этой группе просматривалось наивысшее.
Чтобы его хоть как-то разрядить, граф Дин вместе с Шу’эс Лавом уселись напротив них, за тот же стол. Бонзай Пятый сидел за отдельным столом, на возвышении. Там же расположилась Власта и оба шафика из личной свиты короля: Флавия Несравненная и Аристарх Великий. Им вменялось, в случае опасности, прикрывать венценосную чету любыми средствами, пусть даже ценой собственной жизни. Потому что сомнений по поводу идеальности всего запланированного действа оставалось предостаточно. Торговцы, прожившие более полутора тысяч лет, имели в запасе немало сюрпризов и могли что угодно учудить во время попытки их успокоить и повязать.
Приняв сообщение о том, что все гости за столами, Светозаров отвел для застольной беседы двадцать пять минут. Вполне достаточно, чтобы присмотреться к сотрапезникам, удостовериться, что они поели, проверить, появились ли у них в крови элементы растворенных в пище зеленых таблеток сна, и задать несколько провокационных вопросов.
Не стоило удивляться выбору цвета, который сделали лидеры при получении туник. Мельник был в белом одеянии, а Лучезарная выбрала ярко-желтый цвет. По сведениям из досье, так и должно было быть, но такая неизменность интриговала. Если за века люди не поменяли своих предпочтений, то они либо имеют неизлечимые психические расстройства, либо делают это намеренно.
Что и решил Дмитрий выяснить в первую очередь, после того как поднял тост в честь их величеств и личным примером показал, как надо обильно закусывать изумительное далийское вино.
– Тебе идет желтый цвет! – сделал он Наталье комплимент. – Нравится, или случайно такая туника попалась?
Госпожа Кох жеманно отложила вилку, картинно промокнула салфеткой поджатые губы и лишь затем поинтересовалась:
– Это уже можно считать началом собеседования?
– Можно, – улыбнулся граф. – Главное – отвечать искренне.
– Искренней меня нет никого, – красавица начала эманировать вокруг себя ментальную притягательность, продолжая говорить удивительно бархатным, мурлычущим голосом. – Тем более при такой праздничной атмосфере, изумительном застолье и той благодарности к нашим спасителям, которая так и рвется из моей души. Честно говоря, от переизбытка чувств у меня даже слезы на глаза наворачиваются…
– Да нет, мне кажется, что плакать не совсем уместно, достаточно будет просто правдиво ответить на все мои вопросы.
Женщина лукаво подмигнула землянину и перешла на воркующий тон:
– Про мои сексуальные приоритеты тоже следует рассказывать, ничего не скрывая?
– Пока я поинтересовался только выбором именно этой туники, – напомнил Светозаров без малейшего намека на улыбку и даже убрав из голоса доброжелательность.
Он всем сознанием четко ощутил, как по нему направленно бьют ментальным лучом повиновения, стараясь подчинить, сломить волю, превратить в покорного поклонника. Это уже не говоря о внешней красоте, которая завораживала, словно и в самом деле рассеивая вокруг себя лучезарную энергию.
«Надо будет поинтересоваться у Гегемона: как он и эта Наталья умудряются находиться в идеально молодом физическом состоянии? И что еще странно: он ведь на свободе и имеет в своем распоряжении потенциал сразу нескольких высших цивилизаций, а вот как ссыльные, находясь пятнадцать веков в одном месте, умудряются не только выжить, но еще и отлично сохраниться? А уж такая, как Кох, похоже, даже внешне не изменилась, вон как глазки-то молодо блестят. И сколько им еще осталось по внутренним расчетам? Многие уже умерли, а эти сколько протянут? Остальные сторонники не выглядят так молодо…»
Сейчас, при нормальном освещении и после того, как беглецы привели себя в порядок, разница и в самом деле бросалась в глаза. Многие выглядели сорокалетними, некоторые пожилыми, им можно было дать пятьдесят пять, а то и все шестьдесят лет. Ну и глаза почти у всех выдавали прожитую бездну лет. В какой-то момент Дмитрию даже показалось, что взгляд некоторых напоминает взгляд дракона, к которому совсем недавно Крафа проводил экскурсию в мир Богомолов. Причем нельзя было назвать эти взгляды мудрыми, всезнающими или отеческими, скорей – безмерно уставшими, циничными, подозрительными. То есть почти у всех просматривалась невероятно уставшая душа, окруженная коконом недоверчивости и оголтелой неприязни.
Нечто такое прозвучало и в ответе Натальи:
– Желтый цвет мне помогает защищаться от врагов, сигнализируя им о том, что связываться со мной смертельно опасно. А уж обмануть меня чревато еще большими неприятностями, чем просто умереть.