Да, Арнольду, пребывающему в потемках, все пока было ясно.
— Отлично, — продолжал сэр Патрик. — Теперь вообразите себе, что вы идете на ярмарку невест и приобретаете жену. Вы выбрали ее, ну хотя бы потому, что у нее чудесные белокурые локоны, восхитительный цвет лица, она в меру высока и пышнотела, словом, верх совершенства. Вы водворяете ее к себе в дом, и повторяется та же история с подмоченным сахаром. Ваша жена явно «подмоченный» товар. Ее чудесные белокурые локоны — действие краски. Ее восхитительный цвет лица — рисовая пудра. Пышнотелость форм — ухищрения портнихи, росту прибавлено за счет высочайших каблуков. Закройте на все это глаза и отнеситесь к этой грубой подделке, как вы отнеслись к подмоченному сахару. И я вам опять повторю, вы один из тех редких людей, кто может решиться на столь рискованный шаг, рассчитывая на успех.
С этими словами сэр Патрик опять поставил ноги одну к другой и хитро взглянул на Арнольда. Арнольд наконец-то уразумел аллегорию почтенного джентльмена. Он бросил всякие попытки ходить вокруг да около и — будь, что будет — напрямик повел речь о его племяннице.
— Все это, может, и верно, если говорить вообще. Но есть одна юная леди, ваша родственница, к ней эти слова не имеют абсолютно никакого отношения.
Наконец-то Арнольд подобрался к сути. Сэр Патрик, одобрив его храбрость, протянул ему руку помощи, еще раз оправдав непредсказуемость своего характера.
— Этот феномен в юбке — моя племянница? — спросил он.
— Да, сэр Патрик.
— Позвольте вас спросить, откуда вам известно, что моя племянница — не «подмоченный» товар в отличие от прочих?
Закипевшее в душе Арнольда возмущение окончательно развязало его язык. Он выпалил три слова, значение которых не выразить в трех самых толстых томах любой библиотеки.
— Я люблю ее.
Сэр Патрик откинулся в кресле, с удовольствием вытянув ноги.
— В жизни не слыхал более убедительного объяснения!
— Но я говорю серьезно, сэр! — горячо проговорил Арнольд, которому уже море было по колено. — Испытайте меня! Хоть чем испытайте!
— Нет ничего легче, — ответил сэр Патрик. В глазах его плясали веселые искорки, в уголках губ пряталась усмешка. — У моей племянницы дивный цвет лица. Вы верите в естественность ее румянца?
— У нас над головой дивной красоты небо. Я верю в небо, сэр.
— Верите? Вы, верно, никогда не попадали под дождь. У моей племянницы роскошные волосы. Вы верите, что это природное украшение?
— Ни у одной женщины в мире нет таких роскошных волос.
— Мой дорогой Арнольд, вы просто недооцениваете искусство нынешних цирюльников. Только взгляните на их витрины. Будете в Лондоне, обратите на них внимание, очень вам советую. А теперь скажите, что вы думаете о фигуре моей племянницы?
— О, господи! Какое может быть сомнение! Только слепой не видит, что у Бланш самая очаровательная на свете фигурка.
— Мой дорогой, разумеется! Самая очаровательная на свете фигурка — вещь самая что ни на есть обыкновенная. У нас в гостях сегодня не менее сорока прекрасных дам. У каждой очаровательная фигурка. Цена их разная. Если уж слишком соблазнительна — держу пари, прямо из Парижа. Что это вы так смотрите на меня! Спросив вас о фигуре моей племянницы, я только хотел узнать, что в ней от природы, а что от портнихи? Я, заметьте, не знаю этого. А вы?
— Готов биться об заклад — все!
— От портнихи?
— От природы.
Сэр Патрик поднялся с кресла, насмешливый дух в нем наконец унялся. «Будь у меня сын, — подумал он, — я бы непременно послал его в море!» Он взял Арнольда за руку, что предвещало конец его мучениям.
— Если я вообще могу говорить серьезно, — начал он, — то сейчас у нас пойдет серьезный разговор. Я не сомневаюсь в искренности ваших чувств. Все, что мне известно о вас, свидетельствует в вашу пользу, по рождению и положению в обществе — лучшего Бланш и пожелать нельзя. Заручитесь согласием Бланш, моим вы располагаете…
Арнольд пытался было рассыпаться в благодарностях. Сэр Патрик, отмахнувшись, продолжал:
— И запомните на будущее: если когда-нибудь еще обратитесь ко мне, не ходите вокруг да около, говорите прямо, не морочьте мне голову. И я не буду морочить вас. Ну, с этим кончено. А теперь вернемся к вашей поездке. Вы ведь едете посмотреть свое имение. Собственность, дорогой Арнольд, возлагает на нас обязанности, равно как дает определенные права. Пренебрегая обязанностями, очень скоро лишаешься и прав. Мне теперь ваши интересы небезразличны. И я буду следить, чтобы вы не пренебрегали своими обязанностями. Вы едете сегодня вечером, это решено. Распоряжения отданы?
— Да, сэр Патрик, леди Ланди любезно велела заложить двуколку, чтобы я успел на ближайший поезд.
— Когда вы готовы ехать?
Арнольд взглянул на часы.
— Через четверть часа.
— Прекрасно. Смотрите не опоздайте. Куда это вы ринулись? У вас еще уйма времени проститься с Бланш. Мне показалось, вы не горите желанием поехать в свое имение.
— Я не горю желанием оставить Бланш, сэр, если уж говорить начистоту.
— Не думайте пока о ней. Делу — время, потехе — час. Я слыхал, вы владелец одного из самых красивых особняков в этой части Шотландии. Надолго вы едете?
— Я условился, сэр, как я уже сказал, вернуться в Уиндигейтс послезавтра.
— Что? Вас ждут дворцовые покои, а вы думаете побыть там всего один день!
— Не останусь ни днем дольше. Управляющий в мою честь дает арендаторам обед, и я должен на нем быть. Больше ничто меня там не задержит. Управляющий обещал мне это в последнем письме.
— Ну, если управляющий обещал, о чем тогда говорить.
— Не уговаривайте меня помедлить с возвращением в Уиндигейтс. Ради бога, не уговаривайте, сэр Патрик. Я обещаю жить у себя в имении, но только вместе с Бланш. Если вы не возражаете, я сейчас же пойду и скажу ей, что мой дом принадлежит ей так же, как мне.
— Полегче, полегче! Бланш еще вам не жена.
— Так ведь дело уже слажено, сэр. И ничто не может ему помешать.
Только Арнольд сказал эти слова, на залитую солнцем ступеньку упала из-за угла беседки чья-то тень. Она тотчас материализовалась, это был грум в платье для верховой езды. Он явно заблудился в парке. Увидев в беседке двух джентльменов, он остановился и просительно приложил руку к шляпе.
— Что вам здесь надобно? — спросил сэр Патрик.
— Прошу прощения, сэр. Меня послал в Уиндигейтс мой хозяин.
— Кто ваш хозяин?
— Достопочтенный мистер Деламейн, сэр.
— Вы хотите сказать, мистер Джеффри Деламейн?
— Нет, сэр. Мистер Джулиус, брат мистера Джеффри. Я прискакал из дома, сэр, с письмом моего хозяина мистеру Джеффри.