Арнольд подошел к ней, она опять протянула ему руку.
— Человека распознать нелегко, — сказала она просто. — Я думала, вы такой же, как другие. До этого дня я не знала, что вы можете быть так добры. Вы шли сюда пешком? — сделав над собой усилие, Анна переменила разговор. — Вы, наверное, устали? Меня здесь приняли неласково. Но вас, думаю, ожидает самый любезный прием.
Невозможно было не сострадать ей, невозможно не питать к ней участия.
— Я одно хочу, мисс Сильвестр, быть вам полезным, насколько это в моих силах. — Горячее желание помочь несчастной женщине прозвучало в этих словах сильнее, чем допускалось хорошим тоном. — Чем можно скрасить ваше положение здесь? Вы ведь останетесь в гостинице, да? Джеффри хотел, чтобы вы остались.
Анна вздрогнула и отвернулась.
— Да, конечно, — коротко ответила она.
— Джеффри скоро даст о себе знать. Завтра или послезавтра. Он сказал, что напишет вам.
— Ради всего святого, не говорите больше о нем! — воскликнула она. — Как я могу смотреть вам в лицо… — Щеки ее вспыхнули, но она твердо поглядела ему в глаза. — Знайте! Я его жена, если обещания чего-то стоят. Он дал мне слово, поклялся жизнью, — она остановила себя, досадуя на свою горячность. — Зачем я это говорю! Что вам за дело до моего положения! Давайте забудем об этом и поговорим о другом. Хотя бы о моих трудностях в гостинице. Вы уже видели хозяйку?
— Нет, я только видел слугу.
— Хозяйка отказалась сдать мне этот номер, потому что я пришла одна. Неслыханно!
— Хозяйка больше не скажет ни слова, — успокоил ее Арнольд. — Я все уладил.
— Вы?
Арнольд улыбнулся: тягостный разговор с Анной позади, и теперь он готов смеяться над своим положением в гостинице.
— Ну конечно, — ответил он. — Я постучался и спросил о леди, которая пришла сюда одна около часа назад.
— И что?
— Дело в том, что мне было сказано назвать эту леди своей женой, для соблюдения приличий.
Анна взглянула на него с удивлением и тревогой.
— И вы спросили обо мне, как о вашей жене?
— Разумеется. Я ведь правильно сделал, да? Джеффри сказал, что вы так условились: сначала придете вы и скажете, что ваш муж явится следом.
— Но это он должен был так сказать, а не вы.
— Естественно. Но хозяйке гостиницы это все равно.
— Я вас не понимаю.
— Попытаюсь объяснить. Джеффри сказал мне, что ваше положение в гостинице будет зависеть от того, как я представлюсь. А представиться я должен так, как бы представился он.
— Он не имел права требовать от вас этого.
— Не имел права? Вспомните, что вы сказали о хозяйке. А теперь представьте себе, что было бы, не спроси я о вас как о своей жене. У меня нет никакого опыта в таких вещах. Но назовись я вашим другом, это в моем-то возрасте, ее самые худшие подозрения только бы усилились. И она, я уверен, никогда бы не сдала вам комнат.
В этом не было никакого сомнения. Не было сомнения и в том, что Анна сама замыслила этот обман, — выбора у нее не было. Но и тут ее винить нельзя: невозможно было предвидеть, что у Джеффри тяжело заболеет отец и он срочно уедет в Лондон. И все равно она чувствовала какую-то вину, какой-то смутный страх, чем может обернуться этот обман. Она сидела, нервно теребя носовой платок и ничего не отвечая.
— Не думайте, что я осуждаю эту маленькую хитрость, — продолжал Арнольд. — Я помог своему давнему другу и леди, которая скоро будет его женой.
Анна встала с кресла и вдруг задала Арнольду вопрос, несказанно удививший его.
— Мистер Бринкуорт, — сказала она, — простите мою резкость. Скажите, когда вы уйдете отсюда?
Арнольд рассмеялся.
— Когда станет ясно, что моя помощь вам больше не нужна.
— Умоляю, не думайте обо мне.
— Это в вашем-то положении? О ком же думать, как не о вас?
Анна положила свою руку на его и горячо ответила:
— Думайте о Бланш.
— О Бланш? — Арнольд слегка растерялся.
— Да, о Бланш. Она улучила минутку и поделилась со мной своим счастьем. Я знаю, что вы сделали ей предложение и получили согласие.
Арнольд выслушал Анну с величайшим восторгом. Если минуту назад он просто не хотел оставлять ее здесь одну, то теперь это его намерение еще укрепилось.
— Я не скоро уйду, не надейтесь. Лучше садитесь и давайте поговорим о моей Бланш.
Анна нетерпеливым жестом показала ему — сейчас не время для разговоров. Но Арнольд горел желанием говорить о невесте и как будто не заметил ее жеста.
— Вы все, все о ней знаете, — продолжал он, — что она любит и что нет. И мне очень важно это знать. Когда Бланш станет моей женой, я ни в чем не буду препятствовать ей. Вот в чем я вижу мой мужской долг. В этом для меня все. Помните, как сказано в Библии: «В этом все для человека». Но вы еще стоите. Позвольте я подвину вам кресло.
Было бы жестоко, было бы невозможно в других обстоятельствах разочаровать его и прервать этот разговор. Но смутный страх непредвиденных последствий, шевелившейся в ее душе, все не от пускал ее. Она не имела понятия (добавим справедливости ради, что и Джеффри не имел никакого понятия), чем может обернуться появление Арнольда в гостинице под видом ее мужа. Никто из них не знал, да мало кто и знает, что такое бракосочетание по-шотландски. Никаких предварительных церемоний, огласки, никаких объявлений или даже предупреждений — настоящая ловушка для холостых мужчин и незамужних женщин. Постыдный закон, действующий в этой стране и по сей день. Но если Джеффри по ограниченности ума был не способен видеть дальше сиюминутных неприятностей, то Анна с ее умом и проницательностью очень скоро сообразила, что действия Арнольда могут иметь самые тяжкие последствия, ведь они — в Шотландии, стране, где вступить в брак проще простого, чем она сама хотела воспользоваться для заключения тайного брака. Обеспокоенная этими, самой еще не очень ясными мыслями, Анна наотрез отказалась от предложенного кресла и от дальнейших разговоров.
— Как бы нам ни хотелось поговорить о Бланш, мистер Бринкуорт, давайте отложим разговор на более подходящее время. Теперь же, прошу вас, покиньте меня.
— Покинуть вас?
— Да, и немедленно. Одиночество — лучшая для меня участь. Я ее заслужила. Благодарю вас за все и прощайте.
Арнольд не мог скрыть своего удивления и разочарования.
— Если мне лучше уйти, я уйду. Но чем вызвана такая поспешность?
— Боже вас упаси назвать меня женой еще раз перед этими людьми.
— Только-то? Не понимаю, чего вы опасаетесь.
Анна и сама не могла толком этого объяснить. Стараясь найти довод, который убедил бы его покинуть гостиницу, Анна вернулась к разговору о Бланш, на который сама минуту назад наложила запрет.