Венька вдруг оторвал глаза от яичницы с кабачками и посмотрел на меня, как пишут в книгах, испытующе.
— Кстати насчет актера… Ты с Андрюхой в Москве не виделась?
— Виделась. Ну и что?
— Бусь, не советую!
— Это мое дело.
— Ну безусловно, только…
Но тут появилась Полина:
— Ой, Вень, а я не слышала, как ты пришел! Привет!
— Привет! Погоди с поцелуями, дай поесть!
— А что ты тут ешь, пахнет вкусно.
— Яичницу с кабачком.
— Мам, я тоже хочу!
— А фигура?
— Ну один разок можно.
— У меня кабачка больше нет.
— А с помидором?
— Это можно, но…
— Мамочка, я сама сделаю. С помидором и с черным хлебушком!
— Черт бы вас побрал! — воскликнула я. — У меня нет такой железной воли — смотреть, как вы тут трескаете…
— Поешь, Бусенька, подобреешь.
Все закончилось неприличной обжираловкой. Из холодильника была извлечена еще банка шпрот, плавленый сыр с грибами и давно купленная, но забытая коробка французской брынзы. Наконец Полина наелась и стала клевать носом.
— Немедленно ступай спать! — распорядился Венька. — Нет ничего ужаснее вида обожравшейся сонной школьницы.
— Гимназистки! — поправила Полина.
— Тем более! Обожравшаяся гимназистка — гадость какая!
— Сам дурак!
— Буська, кто так детей воспитывает? Ужас какой-то!
— Поль, иди спать!
— Да ладно, иду. Вы тут будете какие-нибудь интересные вещи обсуждать, а мне, между прочим, завтра уже не надо в школу!
— Иди-иди, а то заснешь тут, а я тебя уже не подниму после такого ужина, — смеялся Венька.
Она смерила его величественным взглядом:
— Слабак! — и удалилась.
— Эта себя в обиду не даст, — хмыкнул он. Встал, закрыл дверь, подошел ко мне, обнял:
— Бусечка, ну не надо… Андрюха не твой кадр.
— Мой. Он как раз мой кадр. Лариска, эта сволочь, распространяет о нем всякие гадости, а он ранимый…
— Какие гадости?
— Она мне сказала, что он импотент.
— А он не импотент?
— Нет, конечно, с ума сошел?
— Ага, ты уже убедилась. Понятно.
— Вень, а скажи… Он говорит, что его часто в жизни предавали. Это правда или он просто мнительный?
— Бусь, ну я не так детально знаком с личной жизнью артиста Дружинина. Но баб у него было море. Наверняка попадались и суки. Да хоть бы та же Ларка.
— А вот он как-то сказал, что лежал в больнице, долго…
— Ну и что?
— Что с ним было?
— Тяжелая депрессия. По-моему, я тебе говорил об этом.
— Я не помню.
— Имей в виду, у него кошмарный характер и уж для семейной-то жизни совершенно непригодный.
— Ты-то откуда можешь это знать?
— Буська, ну актеры вообще народ такой… А я? Сколько я нарывался? Думаю, не потому, что я такой прекрасный, а бабы все суки. Наверное, во многом я и сам виноват…
— Ого! — воскликнула я. — Здорово тебя пришибла история с Венчиком.
— И не говори! Знаешь, я вдруг понял, что надо в этой жизни отвечать не только за себя.
— Я слышу речь не мальчика, но мужа!
— Скажи мне лучше, ты с тем козлом помирилась?
— Да.
— И, как я понял, собираешься замуж?
— Как ты это понял? — удивилась я.
— Ты когда ходила мусор выносить, Полина быстрым шепотом сообщила, что у вас скоро свадьба.
— Еще не так скоро…
— А Андрей?
— Венечка, я ничего не знаю. Ни-че-го! Запуталась к чертям.
— Мне он не понравился. А впрочем, ситуация была достаточно экстремальная. Ты меня с ним познакомь.
— Он, кстати, тоже просил свести его с тобой.
— Вот и хорошо. Попробую найти с ним общий язык. В конце концов, где-то я даже его понимаю. Невеста вдруг срывается куда-то, меняет внешность, выдрючивается на сцене, а кругом знаменитые артисты… Есть от чего взбеситься мужику. Он вообще чем занимается?
— Бизнесом. У него большая строительная фирма. Строит какие-то промышленные объекты. И еще у него контакт с Полиной. Они дружат.
— Ну тут я бы не обольщался.
— Почему?
— Есть такая порода мужиков, которые ищут подход к бабе через детей.
— По-моему, это не тот случай. Думаешь, я не понимаю, что Женя — это лучший выход? Но я Андрея люблю.
— Так прямо и любишь?
— Так прямо… Понимаешь, я даже когда его голос слышу или по телевизору вижу.., у меня гормон счастья вырабатывается.
— Узнаю бредни Вовика.
— Ничего не бредни! Со мной такого еще не было, правда.
— Ой, Буська, знаешь старую народную мудрость?
— Какую?
— На гормоне далеко не уедешь. Даже если это гормон счастья.
— А я никуда уже ехать не хочу. Я, кажется, приехала.
И в этот момент запрыгал на столе мобильник.
Андрей!
— Алло!
— Привет, это я. Что ты сейчас делаешь?
— Сижу на кухне с Венькой.
— А… Хорошо вам?
— Вот сейчас о тебе говорили.
— Он сказал, что я тебе не подхожу, да?
— Да. Но я не верю.
— Солнышко мое, я как раз хотел сказать: не верь ему. Мы завтра увидимся?
— Завтра не получится.
— А послезавтра?
— Когда?
— Хорошо бы днем, часа в два. У меня вечером съемки. Но с двух до пяти я свободен.
— Я тоже!
Гормон счастья с неистовой силой поступал в кровь.
— Пойдем куда-нибудь или…
— Приезжай ко мне.
— Договорились. И спокойной ночи.
Я положила телефон на стол.
— Да, сестренка… Плохо твое дело, — констатировал Венька, глянув на мое лицо.
— Наоборот.
— Видела бы ты свою рожу сейчас… Жуть какая-то.