— Здесь очень жарко — тебе необходим воздух. Подойди сюда — давай откроем окно.
Опустившись на колени на подоконном сиденье, мы распахнули створки и глубоко вдохнули свежий воздух. Мы молчали — говорить было не о чем. Эвелин была права. Если бы мы могли одержать над ними верх и поймать неуловимого Фламанда… но он был слишком ловок даже для Г. М., не говоря уж о таких, как я. У меня развилась личная ненависть к человеку, подложившему мне орудие убийства и завлекшего нас в западню.
Мы оба повернулись, услышав, как Жозеф тихо, но возбужденно говорит что-то за дверью. Ему ответил голос из галереи. Ни одного слова было невозможно разобрать. Потом послышались шаги, указывающие, что Жозеф отходит от двери.
Я подбежал к двери и дернул ручку.
— Огюст!
Ответа не последовало. Шаги продолжали удаляться.
— В чем дело, Жозеф? Вы нашли…
Шаги смолкли.
— Что, по-твоему, это означает? — прошептала Эвелин.
— Бог знает. Возможно, новые неприятности. Если бы он нашел нужное доказательство, то мог бы намекнуть на то, чего нам ждать…
Прошло десять минут, казавшихся нам бесконечными. За это время мы оба зажгли три сигареты и выбросили их недокуренными. В замке царила мертвая тишина — он казался покинутым. Одна из наших ламп уже догорала.
— Кен…
— Да?
— Я кое о чем подумала. Гаске сказал, что нижняя комната похожа на «галерею шепотов» и снаружи можно услышать все, что там говорят. Предположим, Фламанд мог подслушивать таким же образом и здесь? Что, если он слышал, о чем говорили ты, Огюст и Жозеф, и подстерег Огюста в комнате Эбера? Мы ведь не знаем, кто сейчас позвал Огюста…
— Да, я думал о том же. Нам нужно выбраться отсюда. Может быть, вытолкнуть ключ на кусочек бумаги снаружи и втащить его под дверью? Если Огюст попал в ловушку… Слушай!
На галерее раздались тяжелые, но быстрые шаги. Чьи-то руки стали поворачивать ключ. Дверь приоткрылась. На пороге стоял Г. М.
Это был один из тех немногих случаев, когда я лицезрел его деревянное лицо слегка побледневшим. Он тяжело дышал и, казалось, с трудом видел сквозь очки, а на лбу у него выступил пот.
— Слушайте внимательно, — заговорил Г. М., бросив взгляд через плечо. — Я не хочу никаких возражений и требую, чтобы вы выполнили мои приказания, иначе вы погубите всех нас. Не важно, как я сюда попал или что я делаю. Вы оба должны срочно выбираться отсюда.
— Но как…
— Слушайте меня! Сейчас все в задней части дома, не важно почему. Мост уже установили, и вы можете перебраться через реку. Как только окажетесь на другом берегу, поверните направо и футах в двадцати в ивняке найдете конюшню и гараж с открытой дверью. В гараже стоит автомобиль с полным баком. Садитесь в него, выезжайте по подъездной аллее на дорогу и мчитесь изо всех сил…
— Да, но что…
— Сколько раз мне повторять, чтобы вы делали все, что я скажу? Доверьтесь мне, иначе мы пропали. Вот ключ от машины. Когда приедете в Шартр, найдите британское консульство и оставайтесь там, пока не получите от меня известия. Это долго не продлится. Не спорьте, говорю вам! Дайте мне две минуты, чтобы незаметно спуститься, и уходите.
Сейчас на галерее было темно. Г. М. изобразил на лице нечто вроде ободряющей усмешки и прикрыл дверь.
— Будь готова, — сказал я. — Г. М. знает, что говорит.
Побледневшая Эвелин кивнула.
— Если Г. М…. если мы сможем их одурачить… — Она сжала кулаки. — На Г. М. можно положиться. Я не знаю его планов, но держу пари, что он выиграет партию. Теперь им нас не остановить!
— Уходим через минуту.
Эвелин закрыла окно и задула лампы. Я поцеловал ее, и мы оба шагнули на галерею.
По ковровой дорожке можно было ступать бесшумно. В нижнем коридоре горел свет, проникая наверх сквозь лестничную клетку. На ступеньках не было ковра, но они не были скрипучими. Я слышал учащенное дыхание Эвелин. Оказавшись на освещенном участке, мы посмотрели вниз. В коридоре первого этажа никого не было видно. Если мы спустимся к колоннам, отбрасывающим тени на покрытый красным ковром пол, то сможем без помех добраться до входной двери…
Спуск казался нескончаемым. Один раз Эвелин споткнулась, и мы застыли на площадке. Но нигде не слышалось ни звука. Наконец-то нижний коридор! Еще несколько шагов по ковру, и мы будем у двери…
— Мы сможем пуститься бегом, как только выйдем, — шепнула Эвелин.
И в этот момент в тишине послышался властный стук дверного молотка. Мы окаменели, словно он означал конец света. Послышался чей-то сердитый оклик, и дверь распахнулась. В дверном проеме, снимая шляпу и хлопая ею о дождевик, стоял настоящий Харви Драммонд.
Эхо еще не замерло, когда мы молча уставились друг на друга.
Рука со шляпой застыла в воздухе. Маленькие глазки блеснули, а массивное скуластое лицо человека, с которым мы столкнулись на дороге Леве, расплылось в злорадной улыбке.
— Выходит, я наконец добрался до вас, — прошипел он. — Я ждал всю ночь, чтобы войти и увидеть вас, мистер чайный импортер, он же Фламанд. Вы и опомниться не успеете, как окажетесь в тюрьме. Полицейские здесь, но, прежде чем передать им вас, я намерен доставить себе удовольствие, превратив вашу физиономию в месиво. Понятно, мистер чайный импортер?
Это явилось кульминацией ночи, полной недоразумений и неудач. Все перенесенные мною унижения сконцентрировались в злобной ухмылке Драммонда. Я приветствовал его радостным криком, как вновь обретенного брата.
— Вот как? — отозвался я. — Тогда подойди, ублюдок, и посмотрим, чего стоит твоя похвальба!
При обычных обстоятельствах я бы, вероятно, не выстоял в схватке с ним и двух минут. Но Драммонд так же обезумел от ярости, как и я, и, по-видимому, забыл все, чему его учили. Даже не прикрывшись рукой, он рванулся вперед, пытаясь ухватить меня за воротник. Я быстро шагнул назад и изо всех сил нанес ему удар прямо в рот.
Это было все равно что ударить кулаком ступку. Но тем не менее ступка треснула, и я увидел кровь из выбитого зуба, перед тем как кулак противника угодил мне между глазом и скулой. Лицо Драммонда размножилось у меня перед глазами, пустившись в беззвучную пляску, хотя рот, казалось, что-то кричал. Я даже не пытался защититься — меня обуревало единственное желание убить его. Дважды ударив Драммонда правой и левой рукой, я почувствовал удар в живот, словно поднявший меня в воздух…
Драммонд продолжал плясать передо мной, и колонны плясали вместе с ним. Из носа у него текла кровь. Правый кулак огрел меня по уху, на миг полностью лишив слуха. Я двинул его в челюсть, наши ноги сплелись, и мы ударились о колонну. Что происходило потом и как долго это продолжалось, я толком не помню. Знаю лишь, что великий Харви Драммонд размахивал руками, как слепой, а я продолжал колотить его, несмотря на боль.