– А? Бендер? Ты его видел. Маленький смуглолицый человечек, вечно желающий всех примирить. С манерами больничной сиделки. Хорошо ладит с женщинами – как чертовы доктора. – Мантлинг басовито захихикал. – Ты же его видел, верно?
– Да, но я имел в виду другое. Я хотел узнать: что тебе о нем известно?
Мантлинг остановился. Повертел головой во все стороны.
– Что мне о нем известно? Немного. Он очередной протеже Изабеллы; художник или что-то в этом роде. Приехал откуда-то из провинции. А что?
– О, ничего. Я просто из любопытства. Продолжай, пожалуйста, знакомить нас с программой на вечер.
– Хорошо. Два посторонних человека были приглашены для того, чтобы подтвердить, что эксперимент прошел честно и чисто. Я велел Шортеру выйти на улицу ровно в восемь часов, остановить первого встречного – единственным условием было, чтобы он прилично выглядел, – и пригласить его на ужин. – Мантлинг кивнул. – Первым встречным оказались вы. Второго человека я выбрал специально – черт его побери, он уже должен быть здесь. Я назову вам его инициалы, и вы сразу поймете, о ком речь. Когда-нибудь слыхали о Г. М.?
Джордж изумленно вскинул брови:
– Ты имеешь в виду сэра Генри Мерривейла? Из военного министерства?
– Да. Большой медведь. Большой зануда. Лучший игрок в покер из всех, кого я когда-либо видел, – сказал Мантлинг. В его голосе звучало искреннее одобрение. – Я его знаю по «Диоген-клубу». Он скоро придет. И если в нашем деле что-то нечисто, он живо это вычислит.
Терлейн слышал о сэре Генри Мерривейле от двух людей. Во-первых, его упоминал друг Терлейна Джон Гонт – и упоминал почти с восхищением. Вторым человеком был бывший студент Терлейна, которого звали Беннет. Он также весьма лестно отзывался о Г. М.
Мантлинг мрачно продолжил:
– Когда он появится, мы вчетвером пойдем в комнату, о которой шла речь. Мы отопрем дверь, вынем шурупы и произведем первый осмотр комнаты. Она, наверно, будет в жутком состоянии – еще бы, ведь туда столько лет никто не заходил, но это все равно… Затем мы поужинаем; я уже упоминал, что наша комната находится в дальнем конце коридора, ведущего из столовой. После ужина мы будем тянуть карты, чтобы определить, кому из нас предстоит в одиночку провести там два часа. Трое играть не будут – двое приглашенных (вы, господин Терлейн, и Г. М.) и Изабелла.
Сэр Джордж медленно подошел к кожаному креслу и так же медленно сел в него.
– Насчет… вытягивания карт. Это ты сам придумал? – спросил он.
Мантлинг бросил на него косой быстрый взгляд, выдавший моментально возникшую и так же быстро исчезнувшую неприязнь.
– Что, хороша затея? Но не моя, и мне стыдно, что не моя. Я хотел сам остаться в комнате. Но Боба Карстерса вдруг осенило – чертовски удачно, надо сказать. «Слушай, старик, а почему бы не превратить это все в азартную игру? Так всем будет интереснее. Конечно, не стоит подвергать риску Джудит», – добавил он. Джудит – это моя младшая сестра.
– А почему не разрешить Джудит принять участие в эксперименте? Ей, в конце концов, уже двадцать один.
Мантлинг повернулся, в два шага оказался рядом с креслом, в котором сидел Джордж, и буквально навис над ним.
– С чего вдруг такая дотошность? – почти прорычал он. – Почему, почему, почему! От тебя только «почему» и слышно! Джудит не будет участвовать потому, что я так сказал, и потому, что так будет лучше. Она сейчас где-то в городе, ужинает с Арнольдом и вернется, когда все уже будет кончено… – Он осекся, вдруг поняв весь зловещий смысл последних слов, и обеими руками взялся за борта пиджака. – Как бы то ни было, один из нас идет туда. Выигрывают старшие карты. Остальные остаются в столовой. Каждые пятнадцать минут мы будем звать его, чтобы, услышав ответ, убедиться, что все в порядке. Надеюсь, на этом мы покончили с твоими паршивыми «почему»?
– Да, – ответил Джордж. – Но может статься, без вопросов будет не обойтись. Например, нелишне было бы узнать, почему кто-то рассыпал игральные карты.
– Чепуха! Кто-то просто смахнул их со шкафа.
– Предварительно вынув их из коробки. Нет, старик, так не пойдет. Кто-то хотел подтасовать карты. Некто определенно хотел, чтобы кто-то другой вытянул самую старшую карту.
Мантлинг задышал чаще и тяжелее.
– Ты думаешь, существует реальная опасность?
– Я предпочитаю готовиться к худшему. Но не беспокойся, – сказал сэр Джордж, раздраженно махнув рукой, – на попятный я идти не собираюсь. Кстати, а у комнаты есть название?
– Название?
– В больших домах, – пустился в объяснения сэр Джордж, – комнаты обычно имеют названия, помогающие отличать их друг от друга. По традиционному названию обычно можно определить, какие события были связаны с комнатой, и, если повезет, найти некий ключ, могущий объяснить, что с ней не так. Теперь понятно?
– Она называется «вдовьей комнатой», раз уж вам так интересно. Я не понимаю, чем название может помочь делу, если только это не намек на ее смертоносность.
Вдруг послышался чей-то тихий голос:
– Почему бы не сказать правду, Алан? Ты знаешь ответ не хуже меня.
В доме повсюду были настелены толстые ковры, и кто угодно мог неслышно подойти сзади. По-видимому, Мантлинг давно привык к этому – он даже не вздрогнул, только захлопал красными веками. Терлейн же подскочил от неожиданности.
В проеме двери, ведущей в холл, стояла высокая узкоплечая женщина. Как и всякий, кто видел ее впервые, Терлейн не смог определить, сколько ей лет. На вид ей было лет пятьдесят, но могло быть и шестьдесят, и сорок. Ее вытянутое лицо было худощавым, но не худым; как и у Мантлинга, у нее был длинный нос, подчеркивающий ироничность тонких губ. Коротко стриженные волосы плотно прилегали к голове и отсвечивали чистым серебром. Терлейн подумал, что она могла бы быть красивой – или, по крайней мере, эффектной, – если бы не одна мелочь: у нее были глаза бледно-голубого цвета, такие светлые, что радужка, казалось, сливается с белком; их неприятно-пристальный взгляд крайне нервировал – он был похож на взгляд слепца. У нее был мелодичный голос. Пожалуй, даже слишком мелодичный, как у диктора на радио.
– Раз уж мы пригласили в наш дом гостей, – продолжила она и с неожиданным дружелюбием взглянула на Терлейна, – нам следует быть с ними по меньшей мере честными.
Она протянула руку для приветствия, и Терлейн пожал ее.
– Вы, по-видимому, доктор Терлейн. Шортер сообщил мне ваше имя. Я Изабелла Бриксгем; покойный лорд Мантлинг был моим братом. Я рада видеть вас в моем… в нашем доме. Добрый вечер, сэр Джордж.
– Гостеприимная хозяйка, – сказал Мантлинг и коротко усмехнулся. Его необъятная грудь вздымалась и опадала. – Ну, Изабелла? Что вам нужно?
Она проигнорировала его вопрос и повернулась к человеку, стоявшему в дверях позади нее:
– Разрешите представить – мистер Бендер, мой хороший друг.