– Еще как бывает, – заверил ее Крафт. – Если вы незнакомы с этой пустошью, держитесь от нее подальше. А если вам необходимо проходить по ней, то только следом за местными пони – они никогда не ошибаются. Верно, доктор?
Я согласился. За время моей профессиональной деятельности мне пришлось многое узнать об Эксмуре, но я до сих пор сторонюсь этой мрачной и ветреной местности.
– Дальше началось самое худшее, – продолжала Белл, – хотя это было недолго. Сама не знаю, как мне удалось поднять верх откидного сиденья. Сначала я подумала, что Барри повернул ручку и запер меня. Очевидно, внутри было меньше воздуха, чем я думала. Когда я наконец подняла верх и попыталась встать на кожаном сиденье, у меня так закружилась голова, что я чуть не свалилась через борт в трясину. Я кричала изо всех сил, но мне никто не ответил. И на переднем сиденье никого не оказалось.
Не спрашивайте, где я находилась! Всюду был белый туман, сквозь который светила луна; дальше дюжины футов ничего не было видно, и стало так холодно, что я вся покрылась гусиной кожей. Забавно, о чем думаешь в такие моменты. Я была в бешенстве, считая, что Барри выпрыгнул из машины. Помню запотевшее ветровое стекло, обивку сидений, часы, спидометр и бензиновый счетчик на щитке, торчащие из бокового кармашка два буклета с дорожными картами – один голубой, другой зеленый. Кругом был зыбучий песок, похожий на овсянку и всасывающий в себя все. Он шевелился!
– Спокойно, мисс! Теперь волноваться не о чем.
Белл на миг закрыла лицо руками.
– Тогда я встала на краю машины и прыгнула…
Крафт побледнел.
– Боже всемогущий! Похоже, мисс, храбрости вам не занимать. И вы приземлились на твердую землю?
Девушка опустила руки.
– Очевидно, раз я здесь живая, а не похоронена под не знаю сколькими футами зыбучего песка. – Она улыбнулась, но ее губы дрожали. – Говорят, будто, когда находишься на грани смерти, перед тобой проходит вся прошлая жизнь. Ничего подобного! Я только думала: «Барри не мог уйти далеко. Наверняка он слышит мои крики, но и пальцем не шевелит, позволяя мне увязнуть. Должно быть, он знал, что я прячусь в складном сиденье. Окурки моих сигарет были разбросаны по всему полу студии, и от меня пахло духами, которые ему всегда нравились. Недурной способ избавиться от жены!»
Последовала долгая пауза.
– Хотите – верьте, хотите – нет, но, когда я выпрыгнула из машины, перед глазами у меня стоял Барри, каким я видела его с тех пор, как мы поженились, – добродушный, ребячливый, глуповатый, тщеславный, жадный до денег. В следующий момент я приземлилась и не почувствовала, чтобы песок затягивал меня. Я немного проползла по земле и отключилась, а когда пришла в себя, то была заперта здесь. – Белл добавила почти небрежно: – Сейчас меня больше всего бесит, что я оставила в машине шляпу, горжетку и сумочку с пудрой, помадой и деньгами. Дайте мне еще сигарету.
Мы с Крафтом обменялись взглядами. Вскоре ей придется сообщить причину, по которой ее муж не мог быть человеком, сидевшим за рулем родстера в воскресенье вечером. Смущенно кашлянув, суперинтендент достал сигареты и чиркнул спичкой.
Желтое пламя резко контрастировало со сгущающимися сумерками. Когда Белл жадно затянулась, я увидел слезы, блестевшие в ее глазах, и слегка дрожащие щеки. Но ее голос по-прежнему звучал равнодушно:
– Когда я прыгала, то поняла еще кое-что. Я совсем не люблю Барри. Вот так-то!
– Рад это слышать, мисс.
– Со мной слишком долго обходились как с половой тряпкой. Вы согласны?
– Ну…
– Вы говорите, что все это проделал не Барри. Не знаю, верить вам или нет. Вы оба что-то прячете в рукаве.
– Мисс…
– Впрочем, я не понимаю, зачем Барри было это делать, даже если он хотел избавиться от меня. Машина стоит семьей сот или восемьсот фунтов. Это не его собственность, и компания потребовала бы с него деньги, которых у него нет. И зачем ему было привозить меня назад и бросать здесь, когда я была в обмороке?
– Вот именно! – согласился Крафт.
– Но если это сделал не Барри, то где он? Почему он позволил кому-то взять и утопить его машину? По-вашему, он вернулся в Лондон?
– Не совсем в Лондон, мисс.
– А куда?
Крафт повернулся ко мне и развел руками. Конечно, это было рискованно, но, если бы мы отказались говорить правду, девушка впала бы в истерику, что еще опаснее. Обсудив ситуацию с Крафтом, я подобрал с оттоманки крышку фляги, наполнил ее бренди в третий раз и протянул Белл. Она выпила, словно не видя крышку.
– Миссис Салливан, ваш муж и эта… бабенка… – начал я.
– Ну?
– Боюсь, ее вы никогда не увидите. А если хотите увидеть его, то должны приготовиться к потрясению.
– Они оба застрелились и прыгнули с утеса в субботу вечером, – выпалил Крафт. – Сейчас они в морге. Сожалею, миссис Салливан, но ничего не поделаешь.
Я отвернулся и начал внимательно изучать противоположную сторону комнаты. Должно быть, мебель привозили тайно, раз за разом. В этом ощущалась рука Риты Уэйнрайт. Ковер на полу, темно-красные бархатные портьеры, которыми можно было задернуть заколоченные досками окна, скрыв реальный мир воображаемым… В одном углу стояла складная ширма, за которой – я не поленился посмотреть – находился умывальник с кувшином, тазом и полотенцами. Мерзость? Возможно. Но Рита оставалась Ритой.
Больше всего меня беспокоил вопрос, что нам делать с Белл Салливан. Очевидно, она не привезла с собой чемодан. Разумеется, Молли Грейндж охотно приняла бы ее. Но при мысли о реакции Стива я решил поселить девушку у нас. Миссис Харпинг о ней позаботится.
Я думал обо всем этом, жалея, что не могу глотнуть из фляги, которую держал в руке.
– Все в порядке, доктор, – сказала Белл. – Можете повернуться. Я не собираюсь биться в припадке.
Наша «карманная Венера» все еще сидела на оттоманке, подложив под себя одну ногу и глубоко затягиваясь сигаретой. Серые глаза спокойно смотрели на меня.
– Я хочу задать вам несколько вопросов о женщине, с которой путался Барри. Она была шлюхой?
– Нет. Она была женой канадского профессора математики.
– Как ее звали?
– Рита Уэйнрайт.
– Она была красивой?
– Да.
– Задирала нос?
– Не особенно. Обычная профессорская жена.
– Купалась в деньгах?.. Хотя нет. – Белл прищурилась. – Иначе они не стали бы сигать с утеса. Сколько ей было лет?
– Тридцать восемь.
Белл вынула сигарету изо рта.
– Тридцать восемь? – недоверчиво переспросила она. Ее голос внезапно стал пронзительным. – Господи! Он что, рехнулся?
Суперинтендент Крафт вздрогнул, как будто его укололи булавкой. Вероятно, это шокировало его больше, чем все, что он слышал до сих пор. Он собирался похвалить девушку за стойкость, а теперь не знал, что сказать. Но со стороны Белл Салливан это не выглядело ни черствостью, ни пьяной болтовней. Это было искренним недоумением, вытеснившим прочие эмоции, так как она хорошо знала своего мужа.