Хильда отрицательно покачала головой.

— М-м… Тогда, вероятно, по поводу инцидента в Маркгемптоне?

— Вы тоже были в машине, да?

— Да, к сожалению.

— Вы знаете, что это был Себальд-Смит?

— Тот самый Себальд-Смит? — Петигрю сложил губы трубочкой, словно собирался свистнуть. — Могут быть неприятности… Его мизинец может оказаться толще, чем чьи-нибудь чресла. Первая Книга царей, господин секретарь. Вы вряд ли успеете до нее добраться до конца сессии. Разве что пропустите Родословие. Лично мне нравится Родословие. Очень интересно, но большинство так не считает. Кстати, я не встречался с ним в вашем доме?

— Очень может быть. Я не поддерживала с ним контакты после того, как вышла замуж, но, помнится, кто-то однажды привел его на коктейль.

— Да, точно. Сэлли Парсонс — ваша старая подруга, не так ли?

— Я давно ее не видела, — сказала Хильда таким тоном, что стала понятно — их дружба осталась в прошлом. — Она была?…

— И есть, — заверил ее Петигрю. — Она добилась-таки того, что на коктейли их приглашают вдвоем. Казалось бы, сложные отношения — все тяготы брака при отсутствии соответствующей респектабельности, но для некоторых темпераментных людей, а у Сэлли, если вы помните, темперамента хоть отбавляй, такая ситуация вполне приемлема.

— Отвратительно! — воскликнула леди Барбер. — Только подумать, что мы с ней…

— Лучше не вспоминайте об этом. Я нашел неприличную тему для разговора. Мы шокируем господина секретаря. Возвращаясь к вопросу, который мы обсуждали, — боюсь, что могут быть довольно серьезные последствия. — Он оглядел стол.

— Я знаю, — отреагировала Хильда на его невысказанную мысль. — Вы хотите сказать, что нам не следует устраивать званые вечера ввиду того, что нас ожидает. А это уже четвертый ужин за время выездной сессии. Пора мне начинать жить по-новому.

Тому, кто не привык экономить, чертовски трудно приспособиться. Не могу представить себе, Хильда, что вы с этим справитесь.

— Я справляюсь с того самого дня, когда Уильям стал судьей.

Петигрю скорчил физиономию.

— Я имею в виду экономию, — сухо пояснил он. — В конце концов, даже Бекки Шарп решительная авантюристка, желающая попасть в высшее общество, из романа Теккерея "Ярмарка тщеславия". не требовала больше, чем жалованье судьи. Вы читали Теккерея, господин секретарь?

— Читал, — ответил Дерик и тут же пожалел, что не сказал: "Ну конечно, читал". — Но с тех пор ценности изменились, не так ли? К тому же налоги.

— Даже Бекки Шарп лукавила, Фрэнк, — пробормотала ее светлость.

— Вы оба правы. Я, как всегда, сказал наобум. В любом случае рад, что вы решили начать экономить не сегодня. Хотя бы на этом. — Петигрю показал на другой конец стола, где Сэвидж торжественно вручал судье все еще нетронутую коробку шоколадных конфет.

— Это не моя экстравагантность, — возразила Хильда. — Подарок от неизвестного почитателя.

Судья вздохнул в предвкушении удовольствия, сунул маленькую круглую шоколадку в рот и начал со вкусом ее сосать. Сэвидж обогнул стол и подошел к Хильде, которая тоже взяла одну конфету. Флэк и Петигрю отказались. Дерик протянул руку к коробке, и в этот момент раздался крик.

— Стойте! — закричала леди Барбер во весь голос. — Что-то… в этих конфетах что-то не то!

У нее на ладони лежала половина конфеты, ровно откусанная ее красивыми крепкими зубами. Другую половину она выплюнула на стол. Хильда вскочила, держась за горло. Лицо ее побелело. Секунду она не двигалась. Мужчины замерли и смотрели на нее в крайнем изумлении. Хильда скорее прыгнула, чем подбежала к мужу, засунула палец ему в рот, как медсестра, вытаскивающая игрушку изо рта ребенка, и извлекла конфету.

Первым заговорил судья.

— Дорогая Хильда, — сказал он, рассматривая коричневый кружок на тарелке, — тебе не надо было этого делать. Я бы и так выплюнул.

Хильда ничего не ответила. Она схватила стакан воды, который поднес ей Петигрю, выпила его залпом, рухнула на ближайший стул и зарыдала.

Бридж в этот вечер не состоялся.

Глава 7
ХИМИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ

— Почему ты ничего не сказал мне раньше?

— Моя дорогая, я не хотел тебя беспокоить.

— Не хотел беспокоить! — Смех Хильды всегда был приятным и музыкальным, но сейчас звучал неестественно.

— Дорогой Уильям, какие странные у тебя мысли! Разве это беспокойство по сравнению с тем, что случилось сегодня?

— Извини, Хильда, — смиренно произнес судья, — но я действительно не ожидал, что вслед за простым анонимным письмом может случиться такая вещь. В конце концов, ты сама настояла на том, чтобы подать конфеты к ужину.

— Ты как ребенок, Уильям. Неужели ты думаешь, что я позволила бы тебе или кому-нибудь притронуться к этой коробке конфет, появившейся у нас странным образом, если бы подозревала, что это угрожает твоей жизни?

— Но моей жизни ничто не угрожало, — возразил судья. — В самом деле, где доказательства того, что между этими двумя событиями есть связь?

— Доказательства? — произнесла ее светлость тоном, который подтверждал, что этой женщине на роду было написано стать юристом. — Это же очевидно. Должны быть доказательства. — Она переключилась на другую линию атаки. — Что еще случилось в Маркгемптоне, о чем ты мне не сказал? — требовательно спросила Хильда.

— Да ничего, ничего! — вспылил Барбер. — В самом деле, Хильда, можно подумать, что я когда-то что-то скрывал от тебя. Повторяю, я просто не хотел тебя расстраивать…

— Ты говорил, полиция Маркгемптона приставила к тебе охрану?

— Да.

— А почему полиция Саутингтона этого не сделала?

— Полагаю, им сообщили, в чем дело, и они сочли возможным ограничиться слежкой за тем человеком.

— О каком человеке ты говоришь?

— А! Я не сказал тебе? Дело в том, Хильда, что старший констебль Маркгемптона предполагает, будто тот человек, который написал письмо, я имею в виду…

— Я так и знала, что ты еще что-то скрываешь! — с уверенностью заявила Хильда. — Продолжай, кто он?

— Конечно, это только предположение, но констебль считает, что это Хеппеншталь. Его выпустили.

— Хеппеншталь! Но ты осудил его на пять лет.

— Да, я помню, — мрачно подтвердил судья. — Но за хорошее поведение срок могут сократить, ты ведь знаешь.

Хильда некоторое время молчала.

— Жаль, что ты вел это дело, — сказала она наконец.

— Дорогая Хильда, у меня не было выбора.

Она покачала головой.

— Это было в Олд-Бейли Центральный уголовный суд (по названию улицы, где он находится), — напомнила она. — Там было четверо судей. Тебе совершенно не обязательно было брать дело Хеппеншталя. Я никогда не упоминала об этом, Уильям, но люди поговаривали, что ты нарочно взял себе дело Боба Хеппеншталя. Это правда?